Леонид не сразу понял, что это за громадная лежащая фигура перед ним, пока не включил фонарь.
— Вот дела. Это ты его снял?
— Мы сообща решили, что так будет лучше.
— Значит, вы больше не верите в него?
— Я верю в то, что происходящее с нами — это ещё один его знак. Возможно — последний.
— Ты считаешь, что все ужасы, которые с нами происходят, — это всего лишь знаки?
— Он не посылал нам ужасы. Когда-то он показал нам, как следует поступать. Он оставил нам точнейшее руководство. Дальше мы всё сделали сами.
— И потому ты снял его вместе с крестом? Ты считаешь, это ему не по нраву — по всему миру висеть на крестах?
— А разве всё, что происходило после его смерти, не свидетельствует о его скорби и его недовольстве нами?
— И что ты предложишь взамен? Извини за допрос, отец, но мне не безразлично, куда я собираюсь привезти жену и детей. Я видел церкви, где людей сжигали заживо.
— Взамен? — искренне удивился священник. — Взамен я предлагаю диалог. Чтобы тебе было понятнее… Я познакомлю тебя с двумя приверженцами ислама и одной женщиной, почитающей Будду. Среди нас есть адвентисты, паписты и ортодоксы…
— А моя жена — по матери еврейка.
— Вот видишь, — добродушно рассмеялся в бороду отец Глеб. — У нас появляются все шансы найти нового бога. Для всех.
— Я не люблю тебя!
— Я тоже! Не слишком тебя люблю,
Но это не повод холодный ножик
Приставить к горячему лбу
Автор неизвестен.
— Эй, — окликнул Гризли, пробираясь за священником по узким ступеням. — У вас ничего не получится. Хотя бы потому, что вы призываете подставлять щёку, а у мусульман совсем иные взгляды. Я уж не говорю про этих, «харе-рама»
— Да, ты снова прав, — поддакнул священник. — Меня радует, что ты не веришь на слово. Бездумная вера порождает страшных чудовищ.
Отец Глеб остановился, чтобы отомкнуть длинным ключом очередную дверь. Он не обманул насчёт холода, у физика в этом каменном мешке зуб на зуб не попадал. Гризли подозрительно поглядел на священника. Он потихоньку начал догадываться, что не всё сказанное следует воспринимать дословно.
— Как вы живёте тут? У вас даже нет оружия… Впрочем, я догадываюсь. Наверняка у вас наготове фраза, что, мол, святому человеку оружие ни к чему.
— Я не святой, — отец Глеб отвернул полу своей чёрной одежды — там, в поясной кобуре поблёскивал длинноствольный пистолет.
Гризли был вынужден прикусить язык.
— И я не один, — отец Глеб поманил гостя за собой.
Они прошли мимо тусклого золота икон, мимо оплывшего воска мёртвых свечей, мимо мутных зарешеченных окошек, в которых бились, дробясь и засыпая, огоньки свечей. Они несколько раз свернули, сухо цокая по изразцовой плитке, слушая, как всхлипывают и колотятся зимующие голуби на стропилах, и пришли, наконец, к неприметной запертой двери. Подле неё на болтах крепилась табличка с рекомендациями для туристов на четырех языках. За дверцей гудел сквозняк, и гуляли косые тени. В узком пространстве винтовой лестницы священник зажёг керосиновую лампу и, неожиданно для Гризли, сделал поворот против течения ступеней. Шагнул не вверх, на смотровую площадку колокольни, о которой возвещала табличка с указанием количества ступеней и метров, а, напротив, в узкую щель под основанием лестницы. В грубо тёсанном круглом столбе, служившем основанием ступеням, неожиданно отодвинулась панель, и осветился коридор.
— Хотя первоначально эта часть здания закладывалась как монастырский погреб и склад вина, здесь во времена трёх войн регулярно прятались партизаны, — отец Глеб шёл, мягко ступая по замшелым булыжникам. Леонид не видел лица священника, но ему показалось, что тот слегка посмеивается — то ли над собственным рассказом, то ли над гостем… — А во время революции повстанцы буквально не вылезали отсюда… Ты не находишь забавным, что ниспровергатели устоев во времена гонений охотно прячутся в храме?
— Я приезжал сюда дважды, — сказал учитель. — Когда-то давно, ещё ребёнком, меня привозил на экскурсию отец. А два года назад я приезжал сюда с женой и ребёнком, мы с дочкой залезали наверх… Мне бы в голову не пришло, что значительная часть комплекса укрыта от туристов. К чему такая секретность? Ведь церковь могла бы неплохо зарабо… — Гризли поперхнулся. — Я хотел сказать, что церковь могла бы собрать гораздо больше денег и направить их на что-нибудь полезное, если бы открыла для осмотра подвалы…
