— Сей момент! — засмеялся Алик, поднимая револьвер, — я уже иду, родные…
…Карине надоел вечный вой. Линда ещё вела себя более-менее прилично, а пятилетний Рауль выл, не переставая, уже второй час. Карина проклинала свою тётку, мать этих двоих исчадий, и проклинала момент, когда согласилась остаться с ними наедине. Неделю назад ей стукнуло пятнадцать, она взрослый независимый человек и не обязана валандаться с чужими вонючими детёнышами.
Карина вышла в ванную, чтобы хоть немного побыть одна, и засмотрелась на себя в зеркало. Вроде бы всё очень даже недурственно. Тени лежат как надо, и помада, и ногти в тон, и главное — отлично смотрится это золотистое облачко вокруг глаз. Да, вот так вот, ещё чуть-чуть, к вискам, и придать себе томный вид…
Нет, определённо, сегодня вечером она ему понравится, она заставит всех этих деревенских шлюх выть от зависти и рвать на себе волосы. А Герман, что ж… Пусть он тоже воет и кусает локти, оттого что оттолкнул её. Теперь у неё есть настоящий парень, мужчина. Он выглядит на все двадцать, гоняет на новом «сузуки» и умеет ценить женскую красоту. Уж он-то точно умеет. Как он вчера отпихнул этих ряженых провинциальных дурёх, когда увидел её! Он подошёл и сразу сказал, что лучше её не встречал и приглашает её на вечеринку. И предложил довезти до дома на мотоцикле. Все видели, и дядя и соседи, а тётка чуть не подавилась пирогом. Она только сказала: «Карина, феноменально. Первый день у нас в гостях, и уже отхватила кавалера… Не слишком ли он брутален?..»
И теперь… О, нет! Именно теперь, когда Сим позвонил и обещал за ней заехать, на неё бросили этих малолетних исчадий! Линда ещё вела себя более-менее прилично. Получив пару подзатыльников, сразу поняла, что к чему. Поняла, что двоюродная сестрица с ней не будет нянчиться, пока нету мамочки, а за непослушание можно и схлопотать…
А вот Рауль… Рауль её окончательно достал!
Мелкий выпердыш всё время ныл, и ныл, и ныл. Ему исполнилось пять лет, а в пять лет Карина уже умела оставаться одна, умела сама себе сделать бутерброд, включить телевизор, посетить туалет и не погибнуть от жажды до прихода родителей. Рауль ничего этого не умел, со старшей сестрой играть не хотел из упрямства, стенал, как раненый марал, и требовал мамочку. До пяти Карина его ещё как-то терпела. Но в половине шестого позвонил Сим, её Сим, обожаемый и великий Сим, а тётки на горизонте не наблюдалось.
Скрипя зубами, Карина разогрела Линде и Раулю рагу, но младший даже не соизволил сесть за стол. Тогда она попыталась взять его за руку и усадить силой, потому что его маменька настоятельно рекомендовала худенького Рауля кормить. Змеёныш укусил её и забился под кровать. Там он улёгся на пол и принялся лупить ногами в стенку. Линда просила Карину не обращать внимания, и Карина сказала — ради бога, мне наплевать. Не хочет — пусть не жрёт, его проблемы. Она ему почти простила укус, но выпердыш сломал ей ноготь. Вот сволочь! С таким трудом приклеенный ноготок с серебряной лилией!
В шесть от тёти Ирмы не было ни слуху ни духу, и Карина отважилась на крайнюю меру, набрала тёткин сотовый номер. О, она старалась быть паинькой, она хотела только напомнить, что Ирма с муженьком обещали вернуться к пяти, а у неё никакой возможности весь вечер торчать в обществе сопливых детишек, у неё свои, взрослые, вечерние планы, и поэтому…
Но выговорить свою речь она не успела, потому то Ирма на неё зашипела. Видите ли, они сидят в кино, и если ничего страшного не случилось, то незачем её беспокоить по пустякам. Видите ли, они договорились насчёт сегодняшнего вечера, и договорённость пересмотру не подлежит… Адью!
— Ничего страшного не случилось? — спросила Карина в молчащую трубку, размахнулась и швырнула телефон в зеркало. Зеркало разбилось, а телефон снова зазвонил.
Конечно же, это звонил её Сим, её единственная радость в этой вонючей дыре, куда мамаша запихала её на праздники. Её замечательный, славный Сим, с которым Карина была знакома целых два часа и даже не успела поцеловаться, и он спрашивал, когда же за ней заехать. Очень мило — когда же за ней заехать? Карина мысленно воззвала ко всем богам, призывая их обесточить кинотеатр, где торчит мать этих оболтусов.
