– Я говорю не о вашем брате, мисс Мороу. – Он снова выдержал паузу, надеясь, что Гвен сама сможет понять то, что он сейчас скажет, но она не понимала. – Боюсь, сейчас дело в вас.
– Во мне? – Гвен растерянно тряхнула головой. – Причем здесь я?
– Простите, мисс Мороу, но я должен быть уверен в тех, с кем предстоит остаться Томасу. Я понимаю, он ваш брат, но с учетом того, чем была больна ваша мать…
– Да вы даже не знали о ее болезни, пока я не сказала вам! – вспылила Гвен.
– Я не доктор, мисс Мороу, – сказал Адамс примирительно. – Но поверьте, все, чего я хочу, – это чтобы мальчик был в порядке, чтобы ему ничего не угрожало. Вы понимаете меня?
– Пытаюсь. – Гвен тяжело дышала, с трудом сдерживая кипящий в груди гнев. Адамс выдержал еще одну паузу, отыскал в своей папке визитку и передал Гвен. – Что это? – она прочитала имя доктора. – Я что, должна показать ему Томаса? Не понимаю, почему это не может быть доктор Лерой? Мой брат уже привык к нему, к тому же…
– Это не для Томаса, мисс Мороу. Это для вас.
– Для меня?! – она растерялась. – Но зачем мне… – в груди снова появился гнев. – Думаете, я такая же ненормальная, как моя мать?! – Гвен почувствовала, что начинает краснеть.
– Вы хотите, чтобы Томас остался с вами? – спросил Адамс, охлаждая этим вопросом весь кипевший в ней гнев.
– Хочу, но я не понимаю, зачем мне…
– Просто запишитесь на прием. И если доктор Макнери скажет мне, что вы здоровы, то я с радостью передам вам право воспитывать вашего брата.
– Но…
– Сделайте это, мисс Мороу. – Адамс поднялся на ноги. – Я позвоню ему и договорюсь, что вы придете завтра с утра. Скажем, к десяти? Подойдет?
– Я завтра работаю, – Гвен попыталась проглотить скопившуюся во рту слюну, но не смогла. – Если речь шла о моем докторе, то думаю…
– Вы не поняли меня, мисс Мороу? – Адамс открыл входную дверь, обернулся. – Мне не нужно мнение вашего доктора. Мне нужно слышать то, что скажет о вас доктор Макнери. А что касается вашей работы, то… – он пожал плечами. – Вы же собираетесь растить ребенка, мисс Мороу, так что привыкайте к компромиссам.
Он кивнул на прощание и ушел. Какое-то время Гвен стояла, бездумно глядя на закрывшуюся за ним дверь, затем вернулась на кухню и предложила Томасу добавки. Он отказался и спросил, не обижается ли она на него за то, что он разревелся утром.
– Обижаюсь? – Гвен фальшиво изобразила удивление, но решила, что для ребенка сойдет и такое. – Нет. Что ты? Почему я должна на тебя обижаться?
– Не знаю, – Томас пожал плечами, вспомнил недавний визит Рона Адамса. – Мне показалось, что он обвинял тебя в том, что я плачу.
– Нет. Он просто беспокоится за тебя.
– Беспокоится за меня? – Томас на мгновение задумался, затем решительно покачал головой. – Я так не думаю. – Он спрыгнул со стула и спросил разрешения поиграть во дворе. «Нужно обязательно починить ему велосипед», – подумала Гвен, стараясь не вспоминать необходимость предстоящего визита к психотерапевту, но мысли настырно продолжали крутиться в голове, не давая покоя.
– Не думай об этом! – сказала Лорель, когда Гвен заехала к ней после обеда. – Отпросишься с работы, заедешь к этому доктору Макнери и уже через неделю забудешь обо всем.
– А если нет? Если этот Макнери напишет обо мне что-то такое, что заставит Адамса решить, что Томасу не следует жить со мной?
– Как это напишет? – опешила Лорель.
– Ну, не знаю… – Гвен поджала губы, не желая рассказывать о том, как напугала Томаса, но чувствуя, что если не расскажет, то не сможет уснуть в эту ночь. – Мне кажется… – она огляделась, желая убедиться, что никто не может их подслушать. – Я думаю, есть небольшая возможность того, что Макнери напишет обо мне не совсем то, что нужно мне.
– Как это – не совсем то? – Лорель нахмурилась. – То есть ты хочешь сказать, что считаешь… считаешь… – она растерянно улыбнулась, – Гвен, ты что? О чем мы вообще сейчас говорим?!
– Сегодня ночью я спала в комнате матери.
– И что?
– На ее кровати.
– Все равно не понимаю, причем тут это.
– А если бы твоя мать умерла, ты бы стала спать на ее кровати?
– Нет, но…
– К тому же я напугала Томаса. – Гвен сбивчиво рассказала, что случилось утром. – Думаю, мистер Адамс считает меня такой же ненормальной, как и моя мать на ранних стадиях, – закончила она.
