…Чудовище изготовилось к прыжку.
Пальцы Яромира крепко сжимают случайное оружие. Мир сузился внезапно до размеров грязного вонючего двора. А взгляд Яромира, уже не детский взгляд зеленых прищуренных глаз…
… это чудовище смотрит его глазами…
… видит только мерзкое ненавистное лицо. Лицо врага. «Уничтожить!» — кровью стучит в висках. И Яромир бьет. Железной палкой прямо в лицо.
… Это… так легко оказалось…
Брызги крови, крик, переходящий в вой, враг отшатывается, ладонями закрывая то, что осталось от лица. Не выпуская штырь из рук, Яромир разворачивается к выходу, и видит другие лица, растерянные, побелевшие… От страха? Они боятся его, Яромира?! Он замахивается — ему освобождают выход. И Яромир бежит, бежит по коридорам школы. От него шарахаются в стороны — мальчишка с окровавленной железкой в руках и безумными глазами…
Где-то на улице он выбрасывает, наконец, штырь. Он вбегает в дом… Нет, в комнату нельзя, там отец, и мама ещё не на работе… Прямо по коридору, в туалет… только бы не занято было… чтоб никто не заметил…
Его рвет, спазмы сотрясают все тело. Но рвота быстро проходит — у него сильный организм. Яромир смотрит в зеркало, на лице и рубашке — брызги крови. Чужой крови. Он умывается, трет лицо, застирывает рубашку… Вот, теперь не видно, ничего не видно…
— Это не я, — говорит он своему отражению в зеркале. — Это всё оно, чудовище!
Отражение смотрит на него — жестким взглядом прищуренных зеленых глаз.
… Чудовище внутри урчит, сытое и довольное…
* * *
Яромир зря боялся, что его арестуют и заберут в тюрьму. Он не убил того мальчишку, даже не покалечил. Он узнал об этом, когда пришел на следующий день в школу. А он пришел, не мог же он рассказать родителям, у них и так всё плохо — Яромир чувствовал, а тут ещё из-за него бы расстроились…
В школе к нему, как ни в чем не бывало, начал липнуть Тимо.
— Ты такой круто-о-ой! — тянул он, стреляя глазками.
И Яромир понял, что такое «крутой», ему понравилось быть крутым, пусть даже только для Тимо и этих гнусных парней. Они, кстати, тоже потом появились. Вожака звали Раим, голова и половина лица у него были под повязкой. Но Яромир уже не боялся его, а он не собирался драться с Яромиром.
— Кто бы мог подумать, что домашний мальчик умеет драться, — Раим похлопал его по плечу, и Яромир не отстранился. — Вступай в мою банду, из тебя классный вор получится.
Единственные воры, которых видел Яромир, — осужденные преступники, приговоренные к пожизненной каторге, на лицах у них светился перевернутый треугольник — печать контроля. Их называли мечеными, и Яромир вовсе не хотел стать одним из них.
Раим, однако, захохотал, услышав о его сомнениях.
— Да разве ж это классные воры?! Это неудачники. Классный вор никогда не попадется. Глянь туда, — Раим махнул рукой в сторону аляповато разукрашенных частных домов, нелепо смотрящихся рядом с окружающими их трущобами. — Там живут настоящие классные воры. Когда-нибудь и у нас такой будет.
При этих словах и Раим, и Тимо, прижимавшийся всё это время к нему, почти в унисон мечтательно вздохнули. Но Яромира это не убедило. Быть преступником плохо, их все презирают — так всегда говорили родители, так все считали в его прежней жизни. А в этом странном мире все иначе, все с ног на голову перевернуто. Что было плохим, вдруг стало хорошим… Яромир помнил постоянную присказку матери: «Надо приспосабливаться», он понимал, что это значит — жить так, как живут здесь. Но ведь они скоро вернутся обратно, разве нет? А если он станет «классным вором»…
— Во, бля, насмешил! — заливался Раим, тиская Тимо. — Вернуться он собирается. Вы там че, все такие придурки? Хрена ты вернешься! Отсюда никто не возвращается, отсюда можно только за город, на мусорные кучи… Короче, ты про мою банду подумай, я дважды не предлагаю.
«Отсюда никто не возвращается». Во взгляде Яромира смешались растерянность и злость, он сердито сжимал кулаки. Хотелось крикнуть: «Неправда! Мама говорит…», ведь не мог же он, в самом деле, верить этому… больше, чем маме…
Но чудовище внутри нашептывало: «Не вернешься… Никогда не вернешься…». У чудовища из мрака была своя правда. «Никому нельзя верить — только мне… Ни на кого нельзя надеяться — только на меня… Никто не защитит тебя — только я…»
