«Вот они, ужасы сталинизма, – думаю я, вкушая пирожок, – огромная кухня, высоченные потолки, трофейные мебеля…»
– Как сегодня поработали? – спрашивает бабушка.
– Нормально, – нехотя отзывается Настя, – хотя бывало и лучше.
Смотрю на неё удивлённо:
– Мне казалось, что всё прошло хорошо.
Настя аккуратно ставит недопитую чашку на блюдце:
– Понимаешь, работает не только художник, но и модель тоже. Модель не должна просто занимать ту позу, которую ей скажут занять. Модель должна вложить в эту позу жизнь, а не просто стоять, как истукан.
– Да я, вроде, вложил…
Настя кривится:
– Ну да, вложил. Всё ныл, что у него ноги затекли!
– Так ведь они и вправду затекли…
Наши препирательства прерывает бабушкин хохот:
– Милые бранятся – только тешатся!
– Бабушка, ты о чём? – с деланым непониманием в глазах спрашивает Настя.
– О том, что вы сейчас находитесь в самой прекрасной фазе отношений.
Настя делает театральный жест руками:
– Я не об этом, бабушка!
– Об этом, внучка, об этом…
Мне остаётся только, отсмеявшись в кулак, взять из блюда ещё один пирожок.
– Брак, кроме всего прочего, – вещает Настина бабушка хорошо поставленным учительским голосом, – отличается от добрачных отношений прежде всего, тем, что люди в браке сразу ложатся в постель голыми, и без особых церемоний начинают заниматься любовью. А до брака они долго ходят вокруг да около, потом раздевают друг друга, а уже после любят. Так вот, самая приятная часть в этом и состоит. Весь смысл плотской любви – в её ожидании.
– Бабушка! – раз, наверное, в двадцатый, назидательным тоном произносит Настя.
– Что, бабушка? Я уже двадцать четыре года и три месяца бабушка, и могу себе позволить такие разговоры. Раньше за такое, конечно, попёрли бы меня отовсюду, но теперь-то всё можно, да и неоткуда меня уже выпирать…
Моё предположение о том, что Настина бабушка приняла-таки перед нашим появлением рябиновой настойки, перерастает в уверенность, когда она заявляет следующее:
– Знаете, при всей мерзотности нынешнего времени, у него есть один неоспоримый плюс: всё, что произошло с нашей страной за последние годы, смыло ханжеские завалы так называемой советской морали. Сейчас, если мужчине нравится женщина, он может запросто сказать: «я вас хочу», и это будет честно, потому что первым у мужчины срабатывает природный инстинкт обрюхатить всё, что движется, а уже потом он начинает искать в женщине человека, если, конечно, вообще начинает. Раньше за подобную фразочку можно было попасть под статью «попытка изнасилования», теперь же это в порядке вещей. Мир стал проще и честнее. Безжалостнее, жёстче – да, но правдивее: никто ничего не скрывает – всё напоказ!
– Бабушка, ты правда так думаешь? – с округлившимися глазами спрашивает Настя.
– Правда, внученька, – отвечает та, – сущая правда. Надо пользоваться моментом, пока вам не придумали какую-нибудь другую мораль взамен советской. Говорить и писать, то, что думаешь, рисовать то, что чувствуешь, делать то, что нравится. А если будете сковывать себя дурацкими рамками, обязательно задушите в себе что-нибудь очень важное. Поверьте мне, я на своём веку такого навидалась столько…
И она очень убедительно проводит рукой поверх причёски. После этих её слов мне хочется аплодировать стоя, но я сдерживаюсь. Кошусь на Настю – та сидит красная, как рак.
– Но ведь можно быть свободным и в обществе с официальной идеологией, – робко встреваю я, – такие случаи описаны в литературе…
– Не дай бог вам это испытать на себе, – с грустью говорит бабушка.
И во влажных её глазах – печаль.
– Извини, твоя бабушка – последовательница Бакунина? – спрашиваю я Настю, когда мы дворами доходим до бульварного кольца.
Настя останавливается, как вкопанная, будто натолкнувшись на невидимое простым глазом препятствие:
– Чего?
– Я хотел сказать: может, она чудом пережившая чистки тридцатых анархистка?
Настино личико искривляется в сердитой гримасе:
– В следующий раз я просто вылью эту рябиновую настойку в унитаз! Со старческим алкоголизмом пора кончать!
Мне становится весело:
– Это же ничего, если бабушка с утра немножечко выпивает!
– Тебе смешно, а мне приходится выслушивать подобное постоянно.
