— Как пришел!
— Может, мне вовсе не стоило вам помогать? — оскорбилась девушка.
— Может, — буркнул, усаживаясь под дерево.
— Это ваша благодарность?
— Я вас не звал, потому не вижу повода благодарить.
— Вы редкостный грубиян, — обиделась Диана и отошла, но совсем уйти побоялась. Возможно сейчас мужчине станет легче, он придет в себя и поймет, что без ее помощи ему бы пришлось туго. И скажет "спасибо"?
Судя по виду мужчины о слове "благодарность" он не знал вовсе.
— Вам давно надлежало быть в постели, миледи, а вы в одиночестве бродите по лесу. О какой благодарности идет речь? Может мне поблагодарить ваших родителей, за то, что они так хорошо смотрят за дочерью? Не премину. Вот чуть отдохну и обязательно нанесу визит вашему батюшке с нижайшей благодарностью за отвратительное воспитание дочери.
— Вы непереносимы. Невоспитанны, грубы и наглы! — выпалила в ярости. Помолчала, и догадавшись, спросила тише, спокойнее. — Вы специально злите меня? Гоните? Не старайтесь, я вас все равно не оставлю, это было бы не по-христиански.
Мужчина поморщился, словно жук ему в рот попал:
— Вы еще и христианка.
Видно этот факт вызывал в нем неприязнь.
— А вы язычник? Тогда вас ждет гиена огненная.
— Будьте любезны оставить при себе всю эту религиозную чушь, — вовсе перекосился мужчина. — Нашли время и место для проповедей.
— Вопросы веры в любом месте и в любое время…
— Помолчите!
Диана растеряно смолкла, во все глаза рассматривая человека, что откровенно кощунствует и будто не чувствует за то ни вины, ни страха.
— Вы повредились рассудком, — поняла.
Мужчина вздохнул. Склонился над ногой, осматривая рану, попытался перетянуть лохмотьями брючины. Диане пришлось забыть обиду и помочь ему, пожертвовав кусочком ткани от подола своего платья.
Конечно, увидь ее в таком виде отец или сестра, подумают черт знает что. Придется возвращаться стороной, так же тихо и незаметно, как ушла. С другой стороны, вряд ли это получиться — мужчина слишком заметен, а оставить его здесь невозможно. Придется рисковать и идти прямо, через стражу, ворота.
От отца достанется, стражи потом наставит — вовсе не уйти. Что ж теперь? Выбора нет, да и смысла бегать уже тоже — заря скоро, светает уже. День которого она так боялась, который так старательно отодвигала — наступил. Поварята уже наверняка носятся от стола к кухне и обратно. Немного — встанет челядь, Магда разбудит Тьерри, подаст ему кувшин и тазик для умывания, одежду. Поторопит, чтобы тот успел привести себя в порядок, позавтракать, прежде чем встречать гостей. А тот побежит пыхтя наверх, в покои дочери, проверяя, встала ли, готова ли к венчанию…
— О чем задумались?
Незнакомец, о котором она забыла, улетев мыслями домой, стоял перед ней, рассматривая в упор.
— Ни о чем. Вы абсолютно невоспитанны, сударь. Нам лучше расстаться, тем более, как вижу, ваша рана не особо вас беспокоит.
— Пустяк, — заверил, не спуская с девушки пытливого взгляда.
— В таком случае, счастливого пути. И примите мой совет, впредь не путешествуйте в одиночестве и пешим. В следующий раз это может плохо кончиться, — развернулась и пошла прочь, в сторону замка.
К Уиллу она уже не успеет. Она везде опоздала.
— Кстати, мы так и не познакомились, — донеслось в спину. Девушка повернулась к наглецу — в конце концов есть предел любому терпению!
— Я как раз представилась, а вот вы…
— Сантьяго, граф Ферна. Провидец.
— Вот как? Как же вы не увидели западню, не смогли предсказать себе, что вас ждет в этом лесу?
— Я предсказываю другим. Хотите предскажу вам?
— Увольте.
— Ну, отчего? Мне пришлось принять вашу помощь, так что и вам, миледи, придется принять мою благодарность.
Взгляд же мужчины никакой благодарности не предвещал, более того, он давил, винил и взывал к правосудию.
— Вы странный и страшный человек.
— А вы невеста, которая к закату станет женой.
— Не правда. Вы ошибаетесь.
— Посмотрим?
Диана смерила его презрительным взглядом:
— Вы видно направляетесь к нам, на свадьбу. Гость со стороны жениха? Вас не правильно просветили или вы спутали — Уилл женится на Адель, моей сестре.
— Вас это огорчает? — прихрамывая, подошел к ней Сантьяго. Встал так близко, что у девушки появилось ощущение, что он сейчас схватит ее и вопьется в губы, если не хуже.
