Мы захватили с собой горничную и поднялись наверх. Девушка постучала в дверь.
— Ну, кто еще там? — послышался нервный женский голос.
— Это горничная… Мне хотелось бы…
Послышался звук поворачиваемого ключа, и миссис Эстеп с сердитым лицом открыла дверь.
Мы сразу вошли в комнату. О'Тар предъявил полицейское удостоверение.
— Полиция, — сказал он. — Хотели бы поговорить с вами. Миссис Эстеп не оставалось ничего другого, как впустить нас. Прикрыв дверь, я сразу задал ей вопрос, который, по моим предположениям, должен был вывести ее из равновесия:
— Скажите, пожалуйста, миссис Эстеп, с какой целью Джекоб Лендвич убил Джона Бойда?
Пока я говорил, выражение ее глаз успело смениться несколько раз. Услышав имя Лендвича, она удивилась, при слове «убил» испугалась, а при имени Джона Бойда недоуменно пожала плечами.
— С какой целью? Кто? Что сделал? — заикаясь, спросила она, стараясь выиграть время.
— С какой целью Джекоб Лендвич убил у себя на квартире Джона Бойда, а потом отвез труп в парк и бросил?
Снова смена выражений на ее лице, снова недоумение, а потом внезапное просветление и попытка сохранить спокойствие. Все это читалось, конечно, не так ясно, как в книге, но для человека, часто играющего в покер и считающего себя хорошим физиономистом, этого было вполне достаточно.
Теперь я понял, что Бойд не был с нею заодно. Одновременно я понял: она знает, что Лендвич кого-то убил, только не этой ночью и не Бойда… Кого же в таком случае? Доктора Эстепа? Вряд ли… Если он и был убит — то только своей женой, своей второй женой… Да, недостаток фактов может испортить нам всю историю. Кого же убил Лендвич до Бойда? Он что — профессиональный убийца?
Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове. А миссис Эстеп между тем спросила:
— И вы пришли сюда только ради того, чтобы задать мне эти дурацкие вопросы? Какая чушь…
И она проговорила минут пять без единой паузы. Слова так и сыпались, но что удивительно — она не произнесла ни одной фразы по существу. Она говорила и говорила, чтобы выиграть время, а сама лихорадочно соображала, какую позицию ей выгоднее занять.
И прежде чем мы успели посоветовать ей рассказать обо всем чистосердечно, она нашла выход, приняла решение: молчать. Молчать!
Она внезапно замолчала, и мы больше не услышали от нее ни одного слова, а ведь молчание — самое действенное оружие против строгого допроса. Обычно подозреваемый на словах пытается доказать свою невиновность и, независимо от того, опытен человек в таких делах или нет, рано или поздно он все равно проговорится. Но когда человек молчит, с ним ничего нельзя поделать.
Миссис Эстеп так и поступила. Она даже не сочла нужным слушать то, о чем мы ее спрашивали. Правда, выражение ее лица часто менялось. Тут были и возмущение, и недоумение, и другие оттенки чувств, но нам-то от этого было не легче. Нужны слова, а слов не было. И тем не менее мы решили не сдаваться и провели у нее добрых три часа. Мы уговаривали, льстили, чуть не танцевали вокруг, но так ничего и не добились. В конце концов нам это надоело, и мы забрали ее с собой. Правда, против миссис Эстеп не было никаких улик, но мы не могли оставить ее на свободе, пока Лендвич не разоблачен.
Приехав в управление, оформили ее не как арестованную, а как свидетельницу, и посадили в одну из комнат управления — под надзор женщины, работающей в полиции, и одного из людей О'Тара. Мы надеялись, что, может быть, им удастся что-нибудь вытянуть. Сами же отправились решать дела с Лендвичем. В управлении миссис Эстеп, разумеется, обыскали, но не нашли ничего интересного.
После этого мы с О'Таром отправились обратно в отель и тщательно перетряхнули номер, но тоже ничего не нашли.
— А ты сам вполне уверен в том, что мне рассказал? — спросил О'Тар, когда мы вышли из отеля. — Ведь если это ошибка, меня по головке не погладят.
Я пропустил вопрос мимо ушей.
— Встречаемся в 18.30, — сказал я. — И поедем вместе к Лендвичу.
О'Тар понимающе улыбнулся, и я отправился в контору Вэнса Ричмонда.
Увидев меня, адвокат вскочил из-за письменного стола. Лицо его казалось еще более бледным и изможденным, чем обычно. Морщины стали рельефнее, под глазами — синие круги.
