Распечатав карты и перетасовав их отрепетированными движениями, Вилкин протянул колоду для снятия: когда Шкет, отыскивая свою срезанную клином карту, протянул руку, Вилкин отодвинулся и мягко сказал:
— Пальчиком, сэр!
Удивленно посмотрев на Вилкина, шулер нехотя указательным пальцем сдвинул карты. Перенеся верхнюю часть карт в низ колоды, Вилкин оставил боковой сдвиг параллельно длинному краю карт, скрывая его ладонью левой руки, и, двигая карты к краю стола, согнул колоду вогнутой стороной к себе и резко отпустил колоду из правой руки, с легким щелчком прыгнувшей в ушедшую под стол левую руку. В этот краткий, длящийся не более двух секунд, момент Вилкин вернул сдвинутую часть карт в первоначальное положение и, аккуратно положив колоду на стол, начал раздачу. Взяв выпавшую ему десятку, Шкет бросил взгляд на крап и покраснел от злости, поняв, что колода подменена.
— Головка заболела? — участливо спросил Вилкин, пододвигая Шкету вторую карту. — Послать за доктором Айболитом?
— Ничего, пройдет! — хрипло ответил Шкет, протянув руку за картой: Вилкин знал, что это девятка.
Сдав себе еще две карты, Вилкин развернул их картинками вверх и бросил на стол:
— Три семерки: тройной выигрыш!
— Но не у сдающего! — возразил пришедший в себя и что— то обдумывавший Шкет. — У нас русское, а не американское очко. Так что счет два — один. Новая колода и моя очередь выбирать.
Лазейкина, с интересом поглядывая на Вилкина, перенесла карты с тумбочки на стол: Шкет быстро выбрал одну из своих запечатанных колод, велев вернуть остальные на тумбочку; Вилкин с сожалением проводил глазами ту, что принесла ему выигрыш.
— Не всегда коту масленица! — ухмыльнулся Шкет, поймав взгляд Вилкина, и, распечатав колоду, передал сыщику:
— Тасуй!
Быстро перетасовав карты, Вилкин протянул их Шкету, сделав вид, что не заметил, как Шкет перед снятием сдавил колоду двумя пальцами, нащупывая карту с подрезкой. Подровняв колоду, Вилкин взял левой рукой верхнюю карту и кинул Шкету: скользнув по столу, карта — это была десятка — едва не упала на пол. В ту секунду, когда Шкет смотрел на свою карту, Вилкин, опустив правую руку с колодой ниже уровня стола, уронил ее в пришитый вчера специальный карман на подкладке пиджака, вытащив одновременно двумя пальцами находившиеся в кармане свои карты. Возвращая левую руку к груди, взял верхнюю карту и положил перед собой картинкой вверх. Шкет озадаченно посмотрел на Вилкинскую семерку — вероятно, там намечалась другая карта, — потом открыл вторую карту, брошенную ему Вилкиным, и ошеломленно застыл. Вилкин знал, что у Шкета восемнадцать очков, тогда как у него вновь были три семерки.
— Очко! — Вилкин кинул свои карты на стол, положил перстень и обручальные кольца в карман. — Благодарю за игру!
Шкет взглянул на Вилкина, потом на Лазейкину — и захохотал.
— Ну, капитан, не ожидал, что вольты умеешь крутить! — продолжая смеяться, одобрительно произнес он. — Карты Чингиза?
Так звали московского шулера.
— Кто принес, тот знает, — дипломатично ответил Вилкин.
— Будьте здоровы!
И, кивнув Лазейкиной, направился к выходу.
Открыв дверцу «Москвича», сел в машину, посмотрел на часы: было чуть более восьми вечера. Горели фонари; легкий туман полз по улицам Симферополя. Отъехав от дома Лазейкиной, сыщик свернул в сторону набережной. Он устал: напряжение последних двух дней сдавливало голову железными обручами. Остановив машину, Вилкин подошел к парапету и долго стоял, слушая журчание воды. Если не хочешь лжи, найдешь правду, — но как трудно ее искать!
Вилкин начал думать о том, как отдать перстень Тюбиковым. Открыть глаза, чтобы из них потекли слезы?! Сломать судьбу девчонке во имя истины?!
— Вот дурочка!
Поняв, что произнес эти слова вслух, Вилкин улыбнулся, вернулся к машине и вскоре стучался в дом Тюоиковых.
Семья была в сборе.
— А мы решили, что вы ничего не нашли и сбежали! — язвительно сказала Оля.
— Приятно, когда о тебе хорошо думают, — Вилкин вытащил перстень из кармана. — Садитесь, разговор долгий будет.
Мельком взглянув на Таню, увидел, как напряглась она, с ужасом глядя на него, и незаметно подмигнул.
