— Выходи, — сказал он.
Я вышел из камеры, он опять запер дверь, сделал знак большим пальцем, и мы пошли по проходу к широким стальным воротам, и он отпер их, и мы прошли, и он опять запер их, и ключи приятно бренчали на большом стальном кольце, а потом мы прошли через стальную дверь, окрашенную под дерево снаружи и в голубовато-серый линкорный цвет изнутри.
У конторки стоят Дегармо и разговаривал с дежурным полицейским.
Он уставился на меня своими металлически-синими глазами и спросил:
— Как самочувствие?
— Замечательное.
— Нравится наша тюрьма?
— Мне нравится ваша замечательная тюрьма.
— Капитан Уэббер хочет побеседовать с вами.
— Это замечательно, — сказал я.
' — А какие-нибудь еще слова, кроме «замечательно», вы знаете?
— Не сейчас, — сказал я. — И не в этом месте.
— Что-то вы прихрамываете, — сказал он. — Споткнулись обо что-нибудь?
— Да, — сказал я, — о дубинку. Она вдруг подпрыгнула и укусила меня под левую коленку.
— Какая жалость, — сказал он, глядя на меня пустыми глазами. — Получите свои вещи в каптерке.
— Они при мне, — сказал я. — У меня их не забирали.
— Вот и замечательно, — сказал он.
— Еще бы, — сказал я. — Еще как замечательно.
Дежурный поднял свою лохматую голову и стал внимательно нас разглядывать.
— Если хотите увидеть что-то замечательное, — сказал он наконец, — вы лучше поглядите на Куни, на его курносый ирландский нос. Он размазался по его лицу, как варенье по блину.
— А что случилось? — рассеянно сказал Дегармо. — Подрался с кем-нибудь?
— Бог его знает, — сказал дежурный. — Может, это та самая дубинка, которая подпрыгнула и укусила его.
— Для дежурного полицейского ты что-то больно разговорчивый, — сказал Дегармо.
— Дежурные полицейские всегда чертовски разговорчивы, — сказал дежурный полицейский. — Может, потому они и не становятся лейтенантами в отделе расследования убийств.
— Вот видите, как у нас здесь, — сказал Дегармо. — Все мы здесь одна большая здоровая и счастливая семья.
— С сияющими улыбками на наших лицах, — сказал дежурный полицейский, — с руками, распахнутыми для объятий, и в каждой руке по булыжнику.
Дегармо кивнул мне, и мы вышли.
Капитан Уэббер нацелился в меня своим острым кривым носом и сказал:
— Садитесь.
Я сел в деревянное кресло с круглой спинкой и расположил левую ногу поудобнее, подальше от острого ребра сиденья. Это был большой и симпатичный угловой кабинет. Дегармо сел в конце стола, скрестил ноги и, глядя в окно, стал задумчиво тереть свою щиколотку.
— Вы хотели неприятностей, — продолжал Уэббер, — и вы на них напоролись. Вы ехали в жилой зоне со скоростью пятьдесят пять миль и пытались уйти от полицейской машины, которая сиреной и красным прожектором подавала вам сигналы остановиться. Когда вас задержали, вы грубо себя вели и ударили патрульного полицейского в лицо.
Я промолчал. Уэббер взял со стола спичку, разломил ее и бросил через плечо.
— Или, может, они лгут — как всегда? — спросил он.
— Я не видел их рапорт, — сказал я. — Возможно, я ехал со скоростью пятьдесят пять миль в жилом районе или, во всяком случае, в пределах города. Полицейская машина стояла у дома, в который я наведался. Она не отставала от меня, когда я поехал прочь, а я тогда еще не знал, что это полицейская машина. У нее не было никаких оснований преследовать меня, и мне все это не понравилось. Я немного превысил скорость, но только для того, чтобы добраться до лучше освещенной части города.
Дегармо с бесцветным, ничего не выражающим видом перевел глаза на меня. Уэббер лязгнул зубами от нетерпения.
— Уже тогда, когда вы знали, что это полицейская машина, вы сделали опасный разворот на улице жилого района и все еще пытались уйти. Это верно?
— Да, — сказал я. — Для того, чтобы объяснить это, потребовался бы небольшой откровенный разговор.
— Я не против небольшого откровенного разговора, — сказал Уэббер. — Я, можно сказать, специализируюсь на откровенных разговорах.
— Полицейские, арестовавшие меня, поставили свою машину перед домом, в котором живет жена Джорджа Тэлли. Они там побывали до того, как я туда приехал. Джордж Тэлли — это человек, который пытался выступать здесь в роли частного детектива. Я хотел увидеться с ним. Дегармо знает, почему я хотел с ним увидеться.
