Делая вид, что не замечаю их, я пробежал несколько метров по тротуару, резко распахнул дверцу автомобиля, одним махом впрыгнул внутрь, пригнулся, сколько мог, и сжался в комок, стараясь, чтобы моя голова ни на йоту не торчала в ветровом стекле.
Выскочив на улицу, Сандра стала вертеть головой во все стороны. Видя, что меня нигде нет, она пришла в состояние крайнего недоумения, что было хорошо заметно по ее лицу, затем побежала к перекрестку. Полицейские переглянулись. Один из них нехотя вылез из машины.
— Что-нибудь ищете? — крикнул он Сандре.
Она повернулась в его сторону и сразу сообразила, кто он такой.
— Мне послышалось, кто-то кричал: «Пожар!» — сказала она. — Что, и в самом деле где-то пожар?
— Ты, верно, бредишь, сестричка, — ответил ей полицейский.
К моему удивлению зажигание не было блокировано. Мотор задрожал и ожил.
Я выпрямился. И тут она меня увидела, но полицейский не сводил с нее глаз, и потому она была бессильна что-либо предпринять.
Я помахал ей рукой. Она сделала тот единственный ход, который в этой ситуации позволял ей не уронить свое женское достоинство. Дрожащими губами она сказала полицейскому:
— Я с утра ж-ж-жутко н-н-нервничаю. У м-м-меня м-м-мужа убили.
По фигуре полицейского я понял, что его враз покинуло напряжение.
— Да, это большое горе, — сказал он участливо. — Позвольте, я провожу вас!
Я отпустил газ и погнал машину прочь.
Я поселился в гостинице «Перкинс», зарегистрировавшись под именем Ринтон К. Уотсон из Кламат Фолз, штат Орегон. Сняв комнату с ванной, я попросил коридорного позвать ко мне на пару слов старшего рассыльного.
Лицо старшего рассыльного было заморожено дежурной ухмылкой показного радушия, столь характерной для сводников и сутенеров всех мастей и кровей. Я еще не вымолвил и слова, а он был уже уверен, что знает, о чем я его попрошу.
— Вы не тот, кто мне нужен, — сказал я.
— Я могу сделать для вас все тоже самое, что и любой другой рассыльный.
— Да нет, я не об этом. Я хочу повидать своего старого знакомца, можно сказать, друга.
— Как его зовут?
— Мне кажется, — сказал я, — что он изменил свое имя.
Он рассмеялся:
— Назовите мне его прежнее имя, быть может, я его знаю?
— Знали бы, если бы я вам его назвал.
Он оборвал свой неприятный смех.
— Всего нас трое. Дежурим по очереди.
— А живете здесь же, в гостинице?
— Я — да. У меня здесь комната в цоколе. Остальные живут в городе.
— Лет моему другу, — сказал я, — примерно двадцать пять, волосы густые, черные, растут чуть ли не от бровей, и так, знаете, клином к переносице. Нос короткий, как обрубленный. Глаза серые, со стальным отливом.
— Где вы с ним познакомились? — спросил он.
— В Канзас-Сити, — ответил я после непродолжительного раздумья. Ответ, видимо, вполне удовлетворил его, и он знаком выразил готовность к сотрудничеству:
— Это Джерри Уэгли. Он сегодня дежурит с четырех вечера до полуночи.
— Уэгли, — медленно, растягивая звуки, произнес я.
— Вы знали его под этим именем? — неуверенно спросил рассыльный.
Я не сразу ответил утвердительно, и мое колебание не ускользнуло от него.
— Так, так.
— Где я могу его найти?
— Здесь, после четырех.
— Мне нужно повидать его сейчас, — сказал я. — Когда я водил с ним дружбу, у меня было другое имя.
— Постараюсь вам помочь.
— Будьте так добры, — попросил я. А когда он вышел из номера, я запер дверь на ключ. Вытянув из-под брючного ремня корсет, я стал извлекать из него купюры. Все они были достоинством только в 50 и 100 долларов.
Всех денег набралось восемь тысяч четыреста пятьдесят долларов. Я разложил их на четыре пачки, пачки рассовал по карманам, а корсет скатал в тонкую трубочку.
Тут возвратился рассыльный.
— Он живет в меблированном доме «Бринмор», — сказал он. — Если Джерри не слишком обрадуется встрече с вами, не говорите ему, кто помог вам в розысках.
Я протянул ему пятидесятидолларовую купюру.
— Пожалуйста, разменяйте и верните мне сорок пять.
Его лицо расплылось в довольной улыбке:
— Не извольте сомневаться, — заверил он, — минут через пять я принесу вам сорок пять.
— И еще захватите газету, — попросил я его.
Когда он принес мне сорок пять долларов и газету, я завернул в нее корсет и вышел из номера. Покинув гостиницу, я направился на вокзал, там посидел несколько минут на скамейке, потом встал и, оставив лежать на ней завернутый в газету сверток, пошел восвояси.
