— А почему, черт возьми, женщина должна делать это ради мужчины? — перебила ее Берта Кул спокойным, ровным голосом. — Мир, слава богу, не вотчина мужчин.
— Но таков уж земной удел женщины — сказала Альма Хантер. — Она вынуждена подчиняться биологическим законам жизни.
Берта Кул посмотрела на нее поверх очков.
— Если вы желаете потолковать о биологических законах, побеседуйте с Дональдом. Он прекрасно разбирается в куртуазных вопросах микробного мира. Большой, знаете ли, дока.
— Мужчины не микробы, — возразила Альма Хантер.
Берта Кул глубоко вздохнула, отчего ее жирный живот и объемные груди пришли в активное движение; казалось, огромная масса желе заколыхалась от внезапной встряски.
— А пока послушайте меня, — сказала она. — Мой брак — единственная вещь в этом мире, к чему я отношусь с повышенной чувствительностью. Когда-нибудь Дональд все равно от кого-нибудь услышит, какая я была стерва и как мерзко обращалась со своим мужем. Так что, пожалуй, лучше будет, если историю своей жизни я расскажу ему сама, хотя и с исключительной осмотрительностью… но сделаю это, разумеется, в неурочное время… то есть займу ваше личное время, дорогуша… и все-таки, Альма, ни в коем случае не вздумайте возносить мужчину на пьедестал, а самой опускаться на карачки и выскребать паутину из домашних углов. Не то в один распрекрасный день какая-нибудь хитренькая потаскушка, покуда вы по привычке будете соскребать свою паутину, стрельнет в вашего мужа разок-другой своими голубенькими глазенками, и вы к великому своему изумлению вдруг обнаружите, что стали тем, что из себя сами же и сделали, — обыкновенной уборщицей, с вечно кислой физиономией, с захиревшей фигурой, с огрубевшими руками и мозолистыми коленями… Я знаю: вы думаете, что уж ваш-то муж таким не будет, но, дорогуша, мужчины, они все на один покрой.
— Но, миссис Кул…
— Ну так и быть, раз вы хотите добраться до самой сути, расскажу вам, как это у меня было. Ты, Дональд, тоже послушай. Вам полезно будет.
— Да мне, в общем-то, все равно, — сказал я. — Мне до этого, знаете ли…
— Заткнись, — шикнула она. — Своего босса перебивать нельзя. — И, повернувшись обратно к Альме Хантер, наставительно сказала: — Выбросьте это ваше надуманное представление о мужьях прочь из головы, не то до гробовой доски будете несчастной. Моего мужа можно было бы охарактеризовать как средний экземпляр из среднего разряда мужей. Я сидела на строгой диете, пока у меня не спала пелена с глаз. Тогда я стала посматривать на него через обеденный стол, задаваясь вопросом: что, черт возьми, получаю я взамен за свои страдания? Он лакомился персиками и мороженым, мог позволить себе оприходовать огромную миску овсянки, залитую маслом, уплетал ветчину и яйца, пил кофе с жирными сливками, заправленный не меньше чем двумя ложками сахара, и ни на фунт при этом не прибавлял в весе. Все это он поглощал за завтраком прямо у меня на глазах. Я сидела напротив, подперев тугой живот костлявыми коленками, и в продолжение всего этого пиршества моего мужа съедала одну-единственную ложку овсянки да один-единственный сухой гренок, измельченный на крохотные кусочки, чтобы проще было тянуть время. А потом наступил такой день, когда он сказал мне, будто ему нужно срочно отлучиться на неделю в Чикаго по делам агентства. Я заподозрила неладное и наняла частного детектива, чтобы проследить за ним. Муж взял с собой свою секретаршу, но отправились они не в Чикаго, а в Атлантик-Сити. Сыщик доложил мне об этом по телефону в понедельник утром. Мы как раз завтракали.
Глаза Альмы Хантер искрились смехом.
— Вы развелись с ним? — спросила она.
— Развелась? Да вы что?! — едва ли не с возмущением воскликнула миссис Кул. — Больно много чести для такого слизняка! К тому же он своим поступком выдал мне оправдательный мандат на отказ от диеты. Я просто-напросто сказала себе: черт с тобой, Генри Кул, если ты будешь возить эту крашеную сучку на уик-энды в Атлантик-Сити и вынудишь меня смотреть на это сквозь пальцы, я стану есть все, что душа пожелает, и заставлю тебя свыкнуться с этим. Поэтому я наложила себе большую тарелку овсянки, обильно заправила ее маслом, затем сдобрила толстым слоем сливок, засыпала сверху сахарным песком и дочиста уплела это роскошное блюдо. И так я проделывала каждый день до тех пор, пока муж, наконец, окончательно не свыкся с этим.
