Подобное замечание было неожиданным для Дизраели и, конечно, разозлило его. Он ответил, что ему самому не нравилась эта поездка, но и викарий поступил несдержанно, опрометчиво и неделикатно. Стороны договорились постараться лучше узнать друг друга. Узнали, и служитель господа счел за благо перейти в другой приход. Дизраели принял меры, чтобы на освободившееся место был назначен новый викарий, и в дальнейшем отношения джентльмена-землевладельца с расположенной на его земле церковью были вполне нормальными.
Хьюгендин Мэнор, конечно, не дворец, но его внешний вид достаточно внушительный и приятный. Расстилающийся с южной стороны английский парк невелик, но приятно дополняет хорошее внешнее впечатление. Интерьер здания также подтверждает, что это достойный загородный дом землевладельца средней руки. В доме нет бьющей в глаза роскоши, нет великолепных золоченых залов и выставленных напоказ драгоценностей. Но каждая из шести средних размеров комнат на первом этаже и стольких же на втором, которыми пользовались семья и частые гости, была отделана достаточно скромно, но изящно, с большим вкусом. Этим занималась жена, часто прибегая к помощи архитекторов, художников и других специалистов.
На первом этаже привлекает внимание угловая библиотека. Дизраели говорил, что вторая неделя отдыха от лондонской суеты у него посвящена общению с книгами. Он не только любил просматривать свои книжные сокровища, но и наблюдать, как на корешках переплетов играют солнечные лучи. Дизраели очень любил книгу, по-настоящему любил, из нее он черпал мудрость и знание жизни как для литературной, так и для государственной деятельности. В Хьюгендине коллекция книг ограничивалась тремя темами — теология, классика и история, которые Дизраели считал главнейшими для литератора и политика. Эти области человеческого знания и культуры он разрабатывал всю жизнь. Были и книги по художественной литературе — главным образом случайно сохранившиеся остатки библиотеки отца. Современную ему литературу Дизраели ставил невысоко и читал мало.
Часто библиотека служила местом бесед с приезжавшими гостями, среди которых доминировали политики. Посетивший Хьюгендин сэр Стаффорд Норткот, как свидетельствует путеводитель по музею, которым в наше время стал дом Дизраели, писал: "После обеда мы говорили главным образом о книгах. В библиотеке шеф всегда в наилучшей форме и получает удовольствие от широких рассуждений о литературе вообще". Он с презрением отзывался о Броунинге, которого читал очень мало, и о других рифмоплетах сегодняшнего дня. "Ни один из них не останется в литературе за исключением разве что Тенни сона".
Во всех комнатах, коридорах, холлах, на лестнице много картин. Дизраели не был собирателем сокровищ живописи, она его не очень интересовала, да и деньги были не те. Имеющиеся в доме картины — это главным образом портреты современников хозяина, с которыми ему приходилось сталкиваться в жизни и в политической и государственной деятельности. Таких людей было много, много и портретов. В основном это подарки. Среди них на первом месте портрет королевы Виктории. Много портретов членов семьи. Увековечен и пресловутый Тита, бывший "универсальный" слуга лорда Байрона, вывезенный Дизраели с Мальты и живший при нем до конца дней своих.
На втором этаже привлекает внимание кабинет Дизраели. Он называл эту комнату "мой цех". И действительно, здесь он работал над своими литературными произведениями и государственными бумагами, доставлявшимися в обитых красным чемоданчиках, напоминающих нынешние дипломатические кейсы. Для пересылки официальных бумаг такие обшарпанные чемоданчики употребляются и поныне. Кабинет — это не слишком большая, но казавшаяся просторной комната, стены которой обиты серебристым шелком и отделаны светлым деревом. Пол покрыт мягким ковром с узором приглушенных тонов. В углу у двери — скромных размеров книжный шкаф. Рабочий стол без ящиков и тумб, на витых ножках. Такой же формы ножка у маленького столика между уютным диваном и креслами. Рабочее кресло с высокой жесткой спинкой обтянуто гобеленом. К столу придвинута изящная резная этажерка (теперь так выглядят сервировочные столики), на столе гусиное перо и другие письменные принадлежности, открытый ящичек для деловых бумаг. Рядом стоит небольшой ящичек с высокой полукруглой крышкой. Сегодняшние посетители, главным образом туристы, стремятся непременно посмотреть, что там внутри, но ящичек заперт, хотя внутри явно ничего нет. На столе перед рабочим креслом стоит небольшая скощенная конторка. Очевидно, Дизраели было удобнее писать, сидя за такой конторкой, чем за плоской доской стола. Картины и гравюры на стенах неброские, хорошего вкуса, рождающие ощущение гармонии и покоя. Среди них большой портрет жены. Есть портреты отца, матери и сестры. И, конечно, традиционный камин — мраморный, массивный. Возле него хорошо греться в сырые английские вечера; хорошо думать, помешивая раскаленные угли и следя за игрой язычков пламени.
