– Сейчас у природы больше в моде глобальное похолодание, - заметил Геннадий. - В Англии сейчас тоже зима, и минус двадцать пять градусов. Короче, холодно.
Мария встала, поправив серый брючный костюм, который выбрала в чемодане. Свою одежду, в которой она пришла из дому, Мария выбросила, с лёгким сердцем променяв на парижские новинки.
Девушка дотронулась до своих длинных белокурых волос: - Может, заплетёшь мне косу? - нерешительно попросила она.
Гена кивнул.
Она уселась в кресло, спиной к нему: - Возьми заколку, ею скрепишь свой шедевр. Да смотри у меня, чтобы петухов не было!
Он ненадолго задержал руки на её плечах, повёл по шее… а затем быстро и ловко заплёл косу.
Мария одновременно попыталась надеть сапоги, но, сообразив, что может остаться без скальпа, замерла в удобной позе и расслабилась.
– Твоей самолет летит в 19.45, - сказал Гена и отошёл от неё, не переставая глазеть. - Все данные я написал на бумажке и положил в карман шубы. В другом кармане - перчатки. Билеты в том же кармане, где и бумажки. Не перепутаешь? Кстати, в кармане чемодана я оставил для тебя деньги.
– Спасибо, - Мария неуверенно улыбнулась. - До сих пор не понимаю, почему ты это всё для меня делаешь?
– В первую очередь я делаю это для себя, - признался Геннадий. - Позже ты всё узнаешь. Некоторые вещи следует осознавать постепенно. Иначе можно с ума сойти… с горя, - парень усмехнулся, показывая, что шутит. Он вообще казался ей шутом - печальным и умным. И коварным.
– Итак, моя дорогая леди-шпионка, вас будут ждать возле поезда. Или даже уже в самолёте. Кто-нибудь из наших обязательно тебя встретит. Если же нет… всякое в жизни случается, я записал тебе номер автобуса и время его отхода. Не опаздывай, если будешь одна. Второго такого автобуса уже не будет в течение года, понятно? А может, и десяти лет. Но, я думаю, попутчики тебе найдутся, которые всё объяснят. Предчувствие, знаешь ли.
– Да, но как я отличу колдунов от обычных пассажиров? - растерянно проговорила Мария. Мне что, к каждому надо подходить, и спросить, не волшебник ли он? Зачем столько таинственности?
– Это не таинственность. Это - судьба.
– Теперь мне всё понятно! - саркастически заметила она, подходя к затерянной в полутьме входной двери.
– Готова?
– Готова, - тяжело вздохнула девушка.
– Тогда вперёд, тебя дожидается такси.
– Волшебное?
– Мария! Нет, не волшебное, а настоящее! Машину я мог бы наколдовать, но вот водителя… Хочешь монстра за рулём? Иди уже.
Он неожиданно обнял её, прижав к груди: - Береги себя!
***
Уже благополучно усевшись на сидении в самолёте - она летела первым классом - и, ожидая начало полёта, Мария тосковала. Её так и подмывало вскочить и убежать. Домой, обратно к старой бабушке, с которой она так и не успела проститься. Правда, по дороге она успела заехать в банк и перевести на бабушкин счёт все свои деньги, оставив себе мелочь. Интуиция подсказывала ей, что в ближайшем будущем деньги ей не понадобятся.
Она глазела в иллюминатор на длинную взлётную полосу и думала, думала… Прежде всего о Геннадии. О той странной силе, что влекла к нему, о том, как он сумел заставить забыть её обо всём. Поверить ему - и отправиться куда-то к чёрту на кулички, по одному его слову. Не сомневаться ни единой минуты. Даже не подумать, что её могли загипнотизировать. О том, что она спит, и все свои необычные приключения видит во сне.
– Но я же не сплю! - тихо, но уверенно прошептала она вслух, сжав лицо холодными от уличного мороза ладонями. В самолёте, конечно, было тепло и уютно, но ладони всегда отогревались у неё в последнюю очередь.
Больше всего Марию удивляло, что её сознание не травмировалось происходящими чудесами. У неё абсолютно не возникало желание ущипнуть себя, или укусить; таращить глаза в пространство; долго и мучительно философствовать на тему: спит она, или же всё-таки бодрствует. Даже не возникало вполне объяснимого в подобных ситуациях желания проконсультироваться с первым попавшимся психологом. Она ощущала себя абсолютно нормально, может быть, только несколько заторможенной.
К тому же, Мария Золотарева знала, что сны никогда не бывают такими яркими и такими долгими. Обычно снов она вообще не видела, точнее, не вспоминала по утрам.
