– Хотите сказать, что он убьет и меня? – изумился агент.
– Но вы ж участвовали в спектакле? – пожал плечами Берт.
– Да, но…
– Поэтому, сами понимаете…
– Не-е-е… – махнул рукой Ди Паскуале. Несколько мгновений он внимательно смотрел на Берта, после чего спросил: – Вы серьезно?
– Всякое может быть.
Ди Паскуале недовольно фыркнул и откинулся на спинку кресла.
– Мистер Ди Паскуале, вы можете предположить, кто бы это мог быть?
– Плесните себе еще кофе, – буркнул агент.
– Спасибо.
– Кто бы это мог быть? – задумчиво повторил Ди Паскуале, смакуя каждое слово. – Говорите, он уже убил шестерых? Кого? Кого именно он убил?
– Энтони Форреста, – начал перечислять Клинг. – Кажется, вы сказали, что его не помните.
– Вообще не помню.
– Рендольфа Нордена.
– Ага, – кивнул Ди Паскуале.
– Бланш Леттигер.
– Бланш Леттигер, – эхом отозвался агент, – нет, ее тоже не помню.
– Сальваторе Палумбо.
– Ах, этого!
– Вы его помните? – удивился Клинг.
– Ну да, конечно, маленький итальянский иммигрант – прекрасный человек. Он, знаете ли, ходил в университет на вечерние курсы английского и однажды после курсов случайно забрел к нам на репетицию. Он оказался как нельзя кстати, нам как раз нужен был человек на эпизодическую роль – уже не помню кого. Так вот этот Сальваторе, который едва мог два слова связать по-английски, вызвался участвовать в спектакле. А по сюжету он должен играть англичанина – вот смех-то! Ходил по сцене, изображал из себя английского хулигана и говорил на кокни с чудовищным итальянским акцентом. Забавный был мужик. Значит, его убили? Печально, очень печально. Он был таким славным… – Ди Паскуале вздохнул. – Кого еще застрелили?
– Эндрю Маллигана, – ответил Берт.
– Да, про него я читал, – кивнул Ди Паскуале, – окружной прокурор. До меня как-то не дошло, что это тот самый Маллиган, который участвовал в спектакле.
– А прошлым вечером убили Руди Фенстермахера.
– Получается пять. – Ди Паскуале недоуменно посмотрел на детектива.
– Нет, шесть, – возразил Клинг.
– Давайте еще раз. – Ди Паскуале начал загибать пальцы. – Норден, так?
– Да. А еще Форрест, Леттигер…
– И тот итальянец…
– Получается четыре, – подвел промежуточный итог Берт, – плюс Маллиган и Фенстермахер. Итого шестеро.
– Да, верно, шестеро. Вы правы.
– Вы не могли бы немного рассказать о постановке?
– Мы играли на круглой сцене, – промолвил Ди Паскуале, – все были так молоды… Вот только тот итальянец был значительно старше нас… как там его звали?
– Палумбо, – подсказал Берт.
– Да, точно, Палумбо, – щелкнул пальцами Ди Паскуале. – Ему было лет тридцать пять. А все остальные, включая меня… – Агент, помолчав, вздохнул. – Эх, молодость, молодость… Знаете, эти любительские постановки… На мой взгляд, спектакль получился отстойным. Если честно, я его практически не помню. Вот только Элен Стратерс врезалась мне в память. Она играла одну из шлюх и на спектакль нарядилась, знаете, в такую блузку свободного покроя с огромным вырезом. Интересно, что с Элен стало?
– Мы пытаемся ее отыскать, – отозвался Клинг. – Может, вы знаете, она замуж не выходила? Из города не уезжала?
– Я больше ее не видел, – покачал головой Ди Паскуале. – Ни до того, как мы взялись за спектакль, ни после. А может, и видел, мельком – во время перерывов между занятиями. Знаете, «привет» – «пока»…
– А вы, мистер Ди Паскуале, значит, окончили университет Рэмси?
– Ну да. – Агент усмехнулся. – Хотя, пообщавшись со мной, так и не скажешь. Угадал?
– Ну почему же, – потупил взгляд Берт.
– Да ладно, не льстите мне, – расплылся в улыбке агент. – Я знаю, что не особенно стесняюсь в выражениях. А что вы хотите? Кинобизнес – это аквариум с пираньями. Если я начну цацкаться, меня сожрут с потрохами. – Он пожал плечами. – Слушайте, я до сих пор могу шпарить наизусть Чосера, только этот Чосер в кинобизнесе на хрен никому не нужен. Если придете в кабинет к продюсеру и начнете ему цитировать Чосера, он отправит вас в дурку в смирительной рубашке. Возвращаясь к вашему вопросу, спешу вам сообщить, что я получил диплом в июне сорок второго.
– Мистер Ди Паскуале, вы в армии служили?
– Не-а, у меня был белый билет. Травма среднего уха.
