В результате спасать Россию вновь пришлось Минину и Пожарскому, и теперь мы в начале ноября отмечаем, кажется, "день освобождения Москвы от поляков". Поляки, само собой, обиделись, и я их понимаю: после последовательного участия России в четырех разделах Польши превращать этот давно забытый эпизод (интересно бы провести экспресс-опрос: кто-нибудь из "людей с улицы" помнит год, когда произошло данное историческое событие?) в повод для всенародных гуляний как-то "не по понятиям". Думается, эта версия переформатирования революционного праздника не последняя.
С Новым годом и Первомаем обошлись "малой кровью": к первому добавили Рождество, а второй "шунтировали" Пасхой. Идея была хорошая, но исполнение привело к совершенно парадоксальному результату: теперь многонациональный русский народ начинает праздновать 25 декабря, когда Европа отмечает Рождество. Затем следует Новый год, потом еще одно Рождество — на сей раз православное[1], и заканчивается все старым Новым Годом. Итого вакханалия Зимнепраздника продолжается добрых три недели, и на это время вся деловая жизнь в стране останавливается. Экономический эффект, понятно, сравним с землетрясением среднего масштаба или с крупным наводнением.
Слава Богу, что сложные календарно-арифметические расчеты, связанные с Пасхой, регулярно перемещают этот праздник по календарю. Иначе мы имели бы еще один трехнедельный "новый год" в апреле-мае. Впрочем, всеобщие каникулы все равно продолжаются с 1 по 9 мая — второе регулярное стихийное бедствие…
Попытка придать праздникам православное содержание, в общем, провалилась, поскольку Россия давно уже не православная страна и никогда вновь ей не станет. Но, во всяком случае, новая демократическая власть как-то обустроила привычные памятные даты, и это получилось много лучше, нежели реформа советской системы государственных наград.
Однако для демонстрации полного разрыва с советским прошлым постсоциалистической России нужен был свой собственный праздник, никак не связанный с историей СССР и не ассоциирующийся с одним из традиционных праздников.
Не нужно быть специалистом по массовой психологии, чтобы понять: праздничные даты всегда привязаны к солярному (зодиакальному) циклу и тяготеют к дням солнцестояний и равноденствий. Зимнее солнцестояние маркировано Рождеством Новым годом. Ноябрьские и майские праздники могли бы, конечно, встать поближе к 22 сентября и 22 марта, но, во всяком случае, соответствующие времена года были заполнены. А вот летом не было ни одного праздника, и это создавало прекрасную возможность "закодировать" рождение новой России на самое любимое для большинства россиян время года (из множества причин, создающих положительный образ лета, упомяну лишь одну: лето — время школьных каникул).
Характерно, что первоначально новый российский праздник попытались связать с подавлением августовского путча ГКЧП — была в новой российской истории такая почти героическая страница. Но, во-первых, путч никогда не смотрелся судьбоносным событием, а после расстрела парламента в октябре 1993 года путч и вовсе поблек: "Дело прочно, когда под ним струится кровь". А во-вторых, август 1991 года стал прологом к политической и экономической катастрофе, подобной которой Россия не переживала с монгольского нашествия. Американская "великая депрессия" 1929 года выглядит процветанием по сравнению с тотальной деструкцией российской индустрии в первой половине 1990-х. Хотя кризис в действительности не был связан с политикой реформ и демократизацией страны (собственно, горбачевская перестройка была последней отчаянной попыткой справиться с прогрессирующим коллапсом советской экономики), хотя Россия смогла преодолеть последствия катастрофы и получить "на выходе" вполне конкурентоспособную экономику, имеющую огромный потенциал развития, даже самим "архитекторам реформ" не очень хотелось превращать в государственный праздник дни агонии Советского Союза. То же самое, что праздновать 22 июня, имея в виду, что без нападения гитлеровцев не было бы и Победы…
И "методом исключения" Днем России стало 12 июня.
