Женька замолчал и, отвернувшись от Кирилла, наметанным взглядом окинул собак. Они старались вовсю, однако Женьке что-то не понравилось.
— Дик! — крикнул он. — Опять мечтаешь!
Дик обернул бородатую морду и мрачно сверкнул глазами,
— Тебе говорю! Трясешь бородой, что козел, а алык, как тряпка, висит! У-у, тунеядец!.. Ты, старик, покрикивай на него. Тунеядец — это я зря, конечно, но покрикивать на него надо. А то заснет в лямке.
— Ладно, — сказал Кирилл, — покрикивать так покрикивать.
Наверное, Женька заметил индифферентность ответа, потому что тут же заявил:
— Имей в виду, старик, в следующий раз к Сорокину поедешь сам.
— Ловлю на слове, — сказал Кирилл.
— Без обмана…
— Стоять, Ытхан!
Кирилл воткнул в снег ломик и расслабленно растянулся на нартах. Собаки тоже легли и принялись выгрызать намерзший меж когтей снег. Кирилл смотрел на них и мысленно представлял проделанный сегодня путь.
Все оказалось не так просто. Совсем не так, как он думал до этого. Легкими были лишь первые два-три километра, когда он еще не устал, потом начались сущие мучения. Хуже всего было с ломиком: на поворотах и спусках Кирилл, как правило, так глубоко всаживал его в снег, что не успевал вовремя выдернуть. Кисть выворачивало, и ломик оставался в снегу. Приходилось останавливать собак, а то и возвращаться за ломиком. Собаки нервничали, неохотно выполняли команды, из-за ничего грызлись между собой. И вообще: легче, наверное, управлять машиной в городе, чем этими лохматыми дикарями. А Женька ездит хоть бы что! Да еще треплется вовсю и глазеет по сторонам. Пролети ворона в километре — увидит. И ломиком орудует, как д’Артаньян шпагой… Ну ничего, как-никак, а Сорокина проведал. Газеты отдал, письма забрал — все чин чином. В общем, получил боевое крещение. Вот только рука побаливает не на шутку.
Кирилл закатал рукав малицы и осмотрел запястье. Оно распухло, как при вывихе. "Еще бы, — подумал он, — не распухнуть. Сто раз, наверное, выкручивало".
И все же, несмотря ни на что, Кирилл был доволен и даже горд собой. Собаки ею слушались, хотя Женька предупреждал, что они могут выкинуть любой номер. Обошлось. Один раз, правда, Ытхан заартачился, не хотел поворачивать. Так на его месте святой не выдержал бы. "Стоять, Ытхан! Вперед, Ытхан! Лево, право!" Крутился пес, как волчок. А все от него зависело: рыкнул бы он, остальные тоже молчать не стали бы. Пришлось бы повозиться.
Кирилл поднялся с нарт, подошел к собакам. Они смотрели на него вопрошающе, готовые вскочить в любую минуту. Он по привычке ощупал алыки, проверил крепление колец. То и другое было в порядке, надежно, и в этом опять была его заслуга, потому что, готовясь к рейсу, он всю упряжь перебрал своими руками.
Кирилл достал сигареты. Усталость прошла, можно было и покурить. Он чиркнул спичкой и, загораживая ее ладонями, отвернулся. Первая затяжка приятно закружила голову. Вторую затяжку Кирилл сделать не успел: за спиной звякнул покатившийся по насту ломик. Кирилл обернулся. Нарты стремительно удалялись, волоча за собой привязанную к обрешетке веревку.
От неожиданности Кирилл позабыл все команды. Лишь одна мысль промелькнула в мозгу: он опозорен! Триумфатор, от которого сбежала колесница! Хотя какой, к черту, триумфатор — глупый павлин! Распустил хвост, не мог нарты закрепить как следует! "Боевое крещение"! Вот тебе боевое крещение, догоняй теперь!
Решение пришло мгновенно. Унты полетели в одну сторону, малица — в другую. В одних шерстяных носках Кирилл ринулся в погоню.
Тропа под ногами была твердая, утоптанная сотнями собачьих лап, и Кирилл мчался так, как никогда не бегал стометровку на стадионе. Он не отрывал взгляда от веревки, измочаленный хвост которой вилял на поворотах из стороны в сторону. Нужно было поймать этот хвост. Поймать во что бы то ни стало!
Кирилл наддал. Он знал, что, если через минуту не догонит нарты, его позор неизбежен. Анналы туземной истории до конца дней будут склонять его имя. Три метра отделяло его от веревки. Триста презренных сантиметров. Кирилл хватил ртом воздух и приготовился спуртовать. И тут судьба сжалилась над ним: на очередном повороте нарты занесло, они на миг сбавили ход, и хвост оказался рядом. Кирилл, как тигр на кабана, прыгнул на него, обеими руками вцепился в веревку. Но это не остановило поступательное движение нарт. Одиннадцать собачьих сил влекли их вперед почти с прежней скоростью, и с такой же скоростью за ними волочился на животе Кирилл. Особых неудобств от нового способа передвижения он не испытывал (это было все равно, что мчаться на животе с ледяной горки), но на ум незамедлительно пришла мысль о камнях пол снегом. "Протащат по какому-нибудь гребешку, харакири обеспечено", — подумал Кирилл. Однако отпускать веревку он не собирался. Это было выше его сил. Но что-то делать было нужно.
