— Несомненно, — сухо сказал Женька, нагибаясь за упавшими пачками.
— Простите великодушно. — Незнакомец насмешливо щурился, хотя тон был серьезный и искренний. — Честное слово, удивительное сходство. Вы ведь не Евгений Земляков?
— Я? — Женька подумал, что совершенно напрасно на пробежки пистолет не прихватил. Пусть приказа на постоянное ношение личного оружия рядовым и сержантским составам еще нет, Коваленко бы вполне понял. Сейчас вот чувствуй себя дураком. — Хм, какой еще Земляков? Нету у меня таких знакомых. Валькирьев я по паспорту. А что?
— Нет-нет, никаких претензий. Показалось. Удивительно похожи на одного знакомого моих знакомых. Просто фантастика. — Парень, довольно лощеный и хорошо одетый, при ближайшем рассмотрении оказался вовсе не парнем, а молодым мужчиной лет этак под тридцать. Улыбался чуть смущенно, вполне приветливо, что странно сочеталось с хитрым прищуром. Собственно, и трость в левой руке — тонкая, но с изящным, похоже, серебряным набалдашником, в таких принято прятать стилеты, что явная глупость и анахронизм в наше время, — выглядела чудновато. Но явно не фрик. Иностранец, что ли? Акцент вроде бы мелькнул, едва уловимый, не расшифруешь с ходу.
— Бывает, — сказал Женька, сгребая пачки вафель. — У меня вот бабуля ежедневно свою подругу детства в толпе узнает. Удивительное дело. И главное, практически не лечится.
— Действительно. Совпадений в этой жизни много. У меня вот одну знакомую тоже Валькирией обзывали. Не по фамилии, правда, а сугубо по складу характера.
— Ну так женщины сейчас… — с чувством сказал Земляков, вспоминая давешний телефонный разговор с Ириной Кирилловной, вдруг разнервничавшейся совершенно не по делу.
— И сейчас, и раньше, — согласился хлыщ и склонил голову к плечу. — Правда, настоящие командиры среди них исключение. Но ведь и такое бывает.
Женька положил кондитерские изделия на прилавок:
— Что-то не пойму. Вы это о каких женщинах? И, простите, не расслышал, как вас зовут.
— Павлович. Прот Павлович, — охотно сказал хлыщ. — Евгений, вы, пожалуйста, не беспокойтесь. Я вам вопросы задавать не собираюсь. Просто попрошу передать вашему руководству письмо. Я бы постарался лично с Александр Александровичем встретиться, но он нынче далеко от Первопрестольной и весьма занят. По инстанции передавать тоже неблагоразумно — пока проверят, пока передадут… А дело, насколько я понимаю, весьма срочное. Маловато у нас времени осталось, Евгений Романович.
— Слушайте, вы это сейчас кому говорите?
— Вы человек военный, Женя. Я тоже служил и все понимаю. Просто счел, что через вас будет проще передать. Уж извините великодушно. И человек вы ответственный, несмотря на молодость. Такого мнения придерживается рекомендатель, которому я абсолютно доверяю.
— Путаете вы что-то. Кому сейчас вообще доверять можно?
— Вы абсолютно правы. Но опять же в виде исключения. Бывают такие люди, и мы с вами имеем честь быть с ними знакомыми. Евгений, я вас убедительно прошу передать вашему непосредственному руководству записку. — Странный Павлович вынул из внутреннего кармана легкого летнего пиджака конверт, извлек из него несколько исписанных мелким почерком листков, зачем-то потряс конверт, словно в нем могло еще что-то скрываться. Смешно послюнявив палец, пролистал листочки и вернул в конверт.
— Как видите, яда кураре, полония и спор сибирской язвы здесь нет. Только некие выдержки из воспоминаний и краткий комментарий к ним. Возьмите, пожалуйста.
— Отсутствие яда, конечно, радует. Но мне-то ваше письмо к чему? Я не имею ни малейшего отношения…
— Ну и ничего страшного. Подумаешь, велика ценность. Выбросите. В Москве полно урн. Первопрестольная стала несколько чище, что радует. Всего вам доброго, Евгений Романович Валькирьев-Земляков. Опять же, удивительное совпадение. Как и Харьков. — Павлович улыбнулся — на сей раз показалось, что ему лет сорок, не меньше, — вежливо кивнул и пошел прочь.
— Знаете, я так ничего и не понял, — сказал Женька в светлую спину. — Чего вы там про ту самую говорили? Она-то как?
Павлович обернулся:
— Когда видел в последний раз, чувствовала себя отлично. Весьма на уровне наша командир. По-хорошему ей позавидовал. Успеха вам, Евгений.
