– Поймали Рейнора!
Это известие привлекло всеобщее внимание, и Тарр стремительно направил своего жеребца к окровавленному мужчине, простертому на земле. Тарр видел, как один из его воинов оттолкнул с дороги сестру, пытавшуюся помочь Рейнору. Она ответила ему тем же, и от ее удара он споткнулся и упал на колени возле Рейнора.
Как только воин снова оказался на ногах, Фиона приставила меч к его горлу.
– Только дотронься еще раз до моей сестры, и оказывать помощь придется тебе.
– Спрячь меч в ножны, – спешившись, сурово сказал Тарр, хватая Элис за руку и рывком поднимая ее на ноги. – Не стоит тратить время на Рейнора.
Элис вырвала руку с такой силой, что зашаталась, и поспешила восстановить равновесие.
– Он серьезно ранен. Ему требуется немедленная помощь, иначе он умрет.
– Мне все равно, – резко бросил Тарр. – Он напал на мой клан и теперь расплачивается за свой поступок.
– Я не могу дать ему умереть, когда в моих силах помочь ему.
– Ты вылечишь его, чтобы я мог его повесить?
– Я его вылечу и надеюсь, что ты проявишь милосердие и на этом закончится ваше бессмысленное соперничество и вражда.
– Соперничество? Я сражаюсь, чтобы защитить то, что принадлежит мне! – гневно возразил Тарр.
– А он? – огрызнулась Элис. – Разве он делает не то же самое?
– Он мой враг.
– Но не мой, – сказала она твердо и опустилась на землю, чтобы позаботиться о человеке, лежащем без сознания.
– Мы уедем, как только я позабочусь о своих людях. Если Рейнор не сможет ехать, пусть остается здесь гнить.
Тарр отъехал, и его воины последовали за ним. Элис занималась раненым Рейнором, но успела сказать сестре:
– Ты знаешь, что делать.
– Я обо всем позабочусь, – ответила ей Фиона.
Со скоростью и ловкостью, рожденными опытом, она сплела некое подобие гамака из ветвей, травы и мха и толстыми лозами прикрепила его к своему седлу.
Элис продолжала заниматься Рейнором, все еще не приходившим в сознание.
– Насколько серьезно он ранен? – спросила Фиона.
– Не знаю. У него рана на голове. Я ее зашила, но, возможно, слишком поспешила. Боюсь, у него очень тяжелое состояние.
– Ты сделала, что смогла.
– Как только мы доберемся до замка Тарра, я смогу сделать больше.
– Если Тарр тебе позволит, – напомнила Фиона. Элис вскинула голову. В ее зеленых глазах таился вызов.
– Я позабочусь о нем независимо от воли Тарра.
– Сомневаюсь, что хоть один воин Тарра пошевелит пальцем, чтобы помочь врагу.
– Это не имеет значения. Мы с тобой вдвоем поднимали мужчин и потяжелее.
Фиона не стала спорить или возражать, потому что они и в самом деле поднимали своего отца. Воспользовавшись одеялом как носилками, они перенесли своего отца в постель, которую устроили для него возле очага, и Элис впервые попыталась лечить его.
Рейнор был почти такого же роста, как Тарр, хоть и стройнее, но тело его было плотным и мускулистым. Черты его лица было трудно разглядеть из-за крови, которая натекла из раны в голове, превратившись в корку. Потребовалось бы большое терпение, чтобы очистить его лицо от крови и дать ему возможность открыть глаза, но это была самая маленькая из его бед.
Не многие бы выжили после столь серьезной раны, а езда по неровной дороге, полной рытвин и ухабов, едва ли могла способствовать его выздоровлению.
Элис укрыла Рейнора своим одеялом, и он был готов к путешествию прежде, чем Тарр дал сигнал отправляться.
– У Тарра недовольный вид, – предупредила сестру Фиона, видя, что он приближается.
Элис, прикрепив мешочек с лекарствами к седлу своей кобылы, повернулась к Тарру, смотревшему на нее с яростью сверху вниз, с высоты своего седла. Она ответила ему таким же яростным взглядом.
Тарр переводил взгляд с одной сестры на другую.
– Слушайте меня хорошенько, потому что мое слово – закон. Рейнор сам подписал себе приговор. Он решил свою судьбу, когда напал на мои владения. Ты пытаешься лечить мертвеца.
И он отъехал, сопровождаемый громким храпом своего коня, словно бы оповещавшим о том, что он удаляется.
Элис взобралась на свою кобылу.
– У него нет ни сердца, ни души. Хорошо, что ты не выйдешь за него.
– Он упрямый, – ответила Фиона, когда они медленно влились в процессию воинов, хотя на этот раз их оставили в арьергарде.
