— Джастина и Кит, ваш брат, — пояснила она. — Они вместе уехали кататься на лыжах и...
— Вы услышали новость? — резко прервал ее Гидеон, как человек, привыкший ценить время.
— О снежной лавине?.. Да, — ответила она. — Я звонила туда, но...
— Они пропали! — коротко заявил он.
— Пропали? — ахнула Эйлин. Как может Гидеон Лэнгфорд оставаться таким спокойным?
— Мой брат и его спутница вышли из отеля сегодня рано утром. С тех пор их никто не видел.
— Только не это! — прошептала Эйлин. Слезы брызнули у нее из глаз. — Они могли пойти куда угодно, — давясь от слез, произнесла она, хватаясь за соломинку. — Расселл сказал, что в районе, в котором сошла лавина, запрещено кататься.
Гидеон Лэнгфорд никак не прокомментировал тот факт, что она общалась с другим его братом.
— Боюсь, что Кит отнесется к запрету как к еще одному правилу, которое следует нарушить, — сердито проворчал он.
— Д... Джастина и Кит... похожи в этом, — отозвалась Эйлин дрожащим голосом. Она начинала понимать, что своей резкостью Гидеон мог просто прикрывать волнение за судьбу младшего брата. — Это все, что вы знаете?
— Я узнаю больше там, на месте. Через два часа я вылетаю в Австрию, — мрачно сказал он и, помолчав, спросил: — Хотите присоединиться? — В его голосе не было особого энтузиазма.
— Да, — не раздумывая, согласилась она.
— Адрес? Я пришлю за вами машину, будьте готовы через час, — приказным тоном сказал Гидеон и повесил трубку.
В другое время Эйлин воспротивилась бы подобному тону, но не сейчас. Все лучше, чем сидеть дома и сходить с ума от волнения.
Только в аэропорту, в зале ожидания, она получила первое мимолетное впечатление о человеке, который возглавлял гигантский концерн «Лэнгфорд энджиниринг». Гидеон Лэнгфорд был лет на десять старше Кита. Темноволосый, высокий, под метр девяносто. Обмениваясь с ним рукопожатием, Эйлин ощутила на себе пронзительный взгляд темно-серых глаз, скользнувших по ее прямым белокурым волосам, собранным сейчас в аккуратный узел, и остановившихся на слегка впалых щеках и высоких скулах, которые придавали ей холодноватый вид. Хотя сама Эйлин так не считала. Просто ей постоянно приходилось быть чем-то озабоченной, и чаще всего это имело отношение к Джастине.
— Вы ничего нового не узнали? — спросила Эйлин, когда он отпустил ее руку.
Гидеон покачал головой.
— Нам остается только надеяться, — коротко ответил он, и на этом разговор закончился. Вскоре за ними пришли, чтобы проводить на борт частного самолета.
Им нечего было сказать друг другу и в полете. Пока Гидеон Лэнгфорд сидел погруженный в собственные мысли, Эйлин вспоминала свою жизнь с Джастиной с момента гибели их родителей. Она не переживет, если то же самое случится и с Джастиной... Нет-нет, она не будет думать об этом.
В то время ей было всего семнадцать. Сестре — пятнадцать, и ее едва не исключили тогда из школы. Что это был за проступок, Эйлин уже не помнила.
Они обе были окружены любовью родителей, но старшей из сестер пришлось быстро повзрослеть. Перед тем как произошел несчастный случай, Эйлин надеялась, что отцу, как это уже неоднократно случалось, удастся предотвратить исключение Джастины из школы. Но он погиб. Сестры, раздавленные горем, тяжело переживали потерю родителей. Джастина, с обожанием относившаяся к отцу, который, надо сказать, бесконечно баловал ее и решительно не видел ничего плохого в том, что она иногда вела себя вызывающе, была безутешна несколько месяцев.
В этот период Эйлин поняла, что ее планам поступить в университет на финансовый факультет не суждено сбыться. Хотя в связи с происшедшей трагедией в школе, где училась Джастина, смилостивились и позволили девочке остаться, Эйлин чувствовала, что ни при каких обстоятельствах не сможет оставить сестру без опеки.
Скрывая собственную сердечную боль, она постаралась наладить их жизнь. По необходимости ей пришлось проверить и финансовое положение. Выяснилось, что оно не блестящее, но и не плачевное: отец откладывал деньги на счета каждой из них с момента рождения. Сестры должны были получить весьма солидную сумму, но только по исполнении двадцати лет.
