— Без изменений, — вздохнула Лера, краем уха слушая, что им рассказывает экскурсовод.
Он ободряюще пожал её руку чуть выше локтя и отошёл.
«Скоро на мне, как на карте, можно будет красными флажками отмечать, где он ко мне прикоснулся, — усмехнулась Лера, задрав голову на белый мрамор балюстрады. — Но, может, оно так принято в столицах?»
Серый камень колонн, роскошная позолота гипсовой лепнины, размах фантазии Растрелли — всё здесь поражало воображение. И Атлант с декоративной скульптуры эпохи Древнего Рима посмотрел на Дашку так же печально, как и Лера. Та же следила за Неверовым так же тщательно, как боги Олимпа взирали на толпы смертных с огромной картины на потолке.
— О чём он тебя спросил? — притиснулась Дашка поближе.
— Не соглашусь ли я провести с ним ночь в люксе, — ответила Лера невозмутимо.
— Дура, — ткнула её Дашка в спину и побежала вверх по лестнице, куда Неверов уже поднялся впереди всей группы.
Прогулка по Эрмитажу обещала быть долгой, но, судя по скорости, с которой неслась их экскурсовод, большую часть времени они планировали именно бегать.
Первая остановка — у золотых часов. К сожалению, подойти к ним оказалось практически невозможно. Лера предпочла разглядывать большое панно из флорентийской мозаики на полу, чем толкаться у стеклянного куба с этим «Павлином».
— Вот за это и не люблю «Эрмитаж», — Неверов, словно прочитав её мысли, тоже заглядывал за ограждение мозаичного круга. — Огромные расстояния и везде толпы народа.
— А у фонтанчика никого нет, — переместилась Лера к закреплённым на красном мраморе белым ракушкам и подставила ладони под воду, которой там не было.
— Сфотографировать вас?
— Не, я не любитель, — Лера сделала вид, что пьёт из ладоней. И засмеялась, когда Неверов, воровато оглядываясь, сделал вид, что плескает в подмышки, подыграв ей.
— Лера, пошли, — крикнула ей недовольно Дашка. Она, наоборот, привыкла быть везде в первых рядах, а потому пробилась к самому стеклу часов и теперь выбиралась из толпы, махая Лере рукой.
— Как она за вами следит, — усмехнулся Неверов.
— Так это она не за мной, — улыбнулась Лера.
— Мн-н-н…. За экскурсоводом? — кивнул он многозначительно.
— Да, да, и за её сверкающими пятками, — ответила она на ходу. — А вы, значит, в Эрмитаже были уже?
— И не раз. Жена его обожает. А мне здесь, к сожалению, не нравится. Я думал, вдруг хоть в этот раз проникнусь. Народу будет поменьше. Но вижу — нет. Всё то же. И скука смертная.
— Не любите искусство?
— Просто не умею его готовить, — улыбнулся Неверов. — И, кстати, про кошек. Вы же в курсе, что эрмитажные коты тоже относятся к его достопримечательностям?
— Нет, — засомневалась Лера, не шутит ли он. — Настоящие коты? Живые?
— Да, лохматые, полосатые, — он провёл рукой по волосам и замедлил шаг, чтобы Лера за ним успевала. — Коты — неотъемлемая часть истории музея. Говорят, официально установлен лимит в пятьдесят наглых усатых рож, но их больше, что-то около семидесяти. Причём у каждого есть собственный паспорт с фотографией, ветеринарная карточка, и они числятся специалистами по очистке музейных подвалов.
Лера оглянулась, ей показалось, что под ногами действительно пробежал кот. Неверов проследил за её взглядом и понизил голос, слегка к ней наклоняясь.
— Им запрещено гадить в музейных залах, — он показал рукой на решётку в широком плинтусе, а потом на следующую. — Видите, все выходы перекрыты. Вроде только раз в году в День эрмитажного кота, весной, их выпускают на публику и открывают для посещения чердаки и подвалы, где они обитают. Кстати, сами сотрудники музея называют их «эрмики». И можно даже записаться в Клуб друзей котов Эрмитажа.
— Серьёзно? — засмеялась Лера. — Такой существует?
— Конечно. Этим котам со всего мира приходят письма, им шлют подарки, а когда специалистов-мышеловов становится слишком много, их отдают в добрые руки. И счастливый владелец эрмика получает не только особенного кота с Петербуржской душой, но и пожизненный сертификат на бесплатное посещение музея.
— У меня ощущение, что вы такого уже приютили.
— Я честно хотел, но там такой строгий конкурс, собеседование в три тура, — улыбнулся он.
