Я уже не раз видел Пульчинеллу на городских улицах, но ещё ни один не казался мне таким забавным, как этот. Те были в чёрных масочках, закрывавших половину лица, а этот был без масочки, и ничто не мешало мне видеть его горбатый нос. Толпа росла. Я протолкался вперед, стал перед ширмами и, закинув голову, смотрел на Пульчинеллу.
Он дрался с собакой, таскал за нос свою противную жену (похожую на тётку Теренцию), колотил дубинкой и доктора и полицейского. Он никого не боялся и всех поднимал на смех. Он сыпал шутками и прибаутками и скакал на брыкливой лошаденке, громко распевая песню. Явился чёрт, страшный, с чёрными рогами и красной пастью – Пульчинелла и чёрта отщёлкал по голове, повалив его на край ширм. А потом схватил его за хвост и швырнул так, что он три раза перекувыркнулся в воздухе.
Зрители смеялись не закрывая рта. Гомон стоял над площадью.
Я не мог отвести глаз от Пульчинеллы, и, когда этот весёлый буян укокошил всех своих противников и, сдёрнув белый колпачок, пропищал: «Подарите что-нибудь Пульчинелле, добрые синьоры!» – я швырнул за ширмы свою единственную монетку. Пульчинелла закивал, захлопал ручками, и мне показалось, что он глядит прямо на меня своими чёрными глазками.
Представленье кончилось. Кукольник вылез из-за ширм, вытирая потное лицо. У него были впалые щёки, чёрные обвислые усы и кривой глаз. Ребятишки окружили его, каждому хотелось взглянуть поближе на Пульчинеллу. Но кукольник молча сунул кукол в мешок, взвалил ширмы на спину и побрёл прочь. Неужели этот унылый человек заставлял Пульчинеллу проделывать все удивительные штуки? Я пошёл за ним следом.
Я бродил за кукольником из улицы в улицу, не думая ни о чем, позабыв про голод и ожидавшие меня побои. Я помогал ему расставлять ширмы на перекрестках и площадях, и, едва он ударял в бубен, я становился перед ширмами и затаив дыханье ждал, когда из-за них вынырнет и пронзительно заверещит маленький, весёлый Пульчинелла. Я вновь и вновь любовался его проделками, глядел и не мог наглядеться на его чудесное личико.
Мы ходили по городу до сумерек. Наконец кукольник сложил ширмы, завязал мешок с куклами веревкой и, подмигнув мне на прощанье здоровым глазом, устало зашагал в тратторию. Я опомнился и побежал домой.
Ну и здорово же мне досталось на этот раз! В ту ночь я долго ворочался без сна на своём половике: синяки болели. Зато перед глазами у меня неотступно стоял Пульчинелла в белом колпачке и в белом балахончике, весельчак, забияка и храбрец, не боящийся ни сбира, ни чёрта, ни своей жены, похожей на тётку Теренцию. Вот если бы мне стать таким же храбрым и весёлым, как Пульчинелла!
На другой день я опять удрал с рынка и долго бегал по улицам, прислушиваясь: не услышу ли я звон бубна и визгливый голос моего героя? Но Пульчинелла больше не показывался. Пришлось мне вернуться на рынок. Тётка Теренция опять задала мне трепку, но я даже не заметил колотушек, занятый одной мыслью: мне хотелось, чтобы у меня был свой маленький Пульчинелла!
Я смотрел бы на него всякий раз, когда мне станет скучно. Я сидел бы тихонько возле тётки Теренции, вынимал бы Пульчинеллу из кармана и поглядывал бы украдкой на его забавную рожицу. Это было бы чудесно! Я отыскал в куче мусора деревянную чурбашку – кусок ножки от сломанного табурета – и решил сделать себе маленького Пульчинеллу. Я уселся спиной к тётке Теренции, зажал чурбашку коленями и принялся вырезывать головку Пульчинеллы тем самым ножом, которым потрошил рыбу. Я сидел смирно, и моей хозяйке было не к чему придраться.
Сначала у меня ничего не выходило: ножик откалывал от чурбашки длинные, тонкие лучины, а в этом не было никакого проку. Потом я наловчился: поставив лезвие ножа наклонно и сильно нажимая на него, я стал отковыривать от дерева короткие, толстые щепки. Дело как будто бы пошло на лад. Я работал усердно, до боли в пальцах. Мне уже казалось, что я держу в руках головку Пульчинеллы. Но вот пришло время уходить с рынка. Я взглянул в последний раз на свою чурбашку – и ахнул. Тут не было ни лица, ни носа, ни глаз – ничего не было, кроме угловатой деревяшки, изрезанной, искромсанной моим ножом, покрытой кривыми, шершавыми бороздами!
