Уже Барбара и аббат висели на гвоздиках за тропой. Уже Труффальдин ходил на руках, чтобы рассмешить Тарталью, уже Лиза выводила на сцену фею Моргану, – зрители ещё шумели и кричали так, что со сцены не было слышно ни слова.
Мариано опустил занавес.
Еле дыша, я слез с тропы. Усталый Паскуале утирал пот с лица. Синьор Гоцци подошёл к нам, весело смеясь.
– Молодцы, мальчики! Вот так и нужно развлекать зрителей нежданными шутками! Что же вы не радуетесь, Мариано? Завтра вся Венеция придёт в ваш балаган смотреть на разоблаченного скрягу – аббата Молинари!
– А если меня заберёт полиция за насмешки над его преподобием? – Мариано толкнул ногой ящик с куклами, отшвырнул в сторону молоток и, обернувшись к нам, сказал: – Посмейте только, чертенята, вывести этих кукол ещё раз – я вам шеи сверну!
– Какие глупости! Никто вас не тронет, Мариано! – крикнул ему вслед синьор Гоцци. – Неужели в Венеции даже смеяться нельзя свободно?
– Боюсь, что нельзя, синьор! – ответил дядя Джузеппе и подошёл к нам.
– Да как же вы посмели, скверные мальчишки, вывести этих кукол, не сказав мне ни слова?
Я охнул. Никогда ещё я не видел дядю Джузеппе таким сердитым. Глаза у него сверкали, и седые волосы торчали дыбом на голове.
– Ладно, потом поговорим! – сказал он сквозь зубы и полез на сцену устанавливать замок Креонты.
– Пустяки! – повторил Гоцци. – Никакой беды в этом нет. А шутка была остроумна!
Он отошёл к занавеске и выглянул в щель. Мы прижались в углу неподалеку. Он казался мне нашим единственным защитником.
Он не сердился на нас.
И вдруг чей-то голос сказал громко и явственно по ту сторону занавески:
– Подумать только, какое падение! Как опустился граф Карло Гоцци!
Синьор Гоцци вздрогнул и раздвинул занавеску. Это сказал один из двух щеголей, сидевших в креслах, а другой ответил ему:
– Да, печальная судьба! После великолепного театра Сан-Самуэле – жалкий балаган бродячего кукольника! После блестящей сатиры на королей сцены – на Гольдони и Кьяри – убогое зубоскальство над скупым аббатом и его кухаркой! Синьор Гоцци потешает своими сказками гондольеров, торговок, уличных мальчишек! Можно подумать, что старик спятил с ума!
– Так оно и есть! – сказал первый, зевая, и взглянул на часы. – Однако мы ещё успеем в театр посмотреть французскую комедию. Пойдём?
Они встали и ушли из балагана. Я взглянул на синьора Гоцци. Лицо его посерело. Он сгорбился. Глаза смотрели врозь, и тонкие губы шептали что-то. Он сел в углу на ящик с куклами и закрыл лицо руками.
– На тропу! – крикнул Мариано, ударив в бубен. Мы схватили кукол и полезли на тропу. Занавес раздвинулся. Тарталья и Труффальдин летали по воздуху, за ними гонялся дьявол с кузнечным мехом в руках и дул на них ветром. Дьявола водил Пьетро.
Мы с Паскуале работали усердно, исполняя всё, чему нас учил дядя Джузеппе. Зрители опять смеялись, шумели, хлопали. Но на душе у меня было смутно. Поскорей бы кончилось это представление! Сколько горя принесло оно всем! Но, увы, это было ещё не все!
Занавес задёрнулся во второй раз. Дядя Джузеппе стоял на коленях, укладывая на сцене три огромных апельсина. Как вдруг я услышал, что Мариано громко бранится с кем-то у задней двери.
– Ничего я не знаю! – кричал Мариано. – Никакого мальчишки тут нет! А за сцену я тебя не пущу! Пошла прочь, старая карга!
– Да тут же он, знаю, что тут! – кричал хорошо знакомый мне голос. – Говорю тебе, Барбара сама видела, как они оба сюда вошли! Пускай она со своим мальчишкой как хочет расправляется, а уж я-то заберу Джузеппе! Он на меня в приходской книге записан. Давай его сюда, разбойник!
Я обмер и чуть не свалился с тропы. Тётка Теренция проталкивалась мимо Мариано, красная, разъяренная, задыхающаяся от злости. Позади неё толпились любопытные, привлеченные криком. Она меня увидела, и я понял, что пропал…
– Да вон же он стоит, пакостный щенок! – взвизгнула она и кинулась ко мне. Я хотел соскочить с тропы, но было уже поздно. Она стащила меня за шиворот.
– Поди-ка, поди-ка сюда, Джузеппе! Я тебя кормила, я тебя одевала, а ты как меня отблагодарил? Ах ты подлец, подлец!
Она ударила меня по щеке так, что я еле устоял на ногах. Пьетро захохотал. Тётка Теренция потащила меня к двери. Всё завертелось у меня в глазах.
