– Как называется спектакль? – поинтересовался Валдас.
– Шекспир.
– И какая пьеса?
– Что значит какая? Шекспир есть Шекспир. Отличное представление, режиссёр сам Герман Бульбаш, он ещё торгует мороженым у входа. В общем, приходите в театр, там и увидимся.
– А вы что же, тоже идёте?
Трубка ответила короткими гудками, и Валдас, пожав плечами, двинулся на выход.
* * *
– Это чудесная картина, замечательная, – тараторил, снизу вверх заглядывая Валдасу в глаза, сухонький плешивый старичок. – Кисти Ивана Каминского, да-да, того самого, чемпиона по боксу. Обратите внимание на антураж.
Валдас обратил. Антураж действительно поражал воображение. В левой части полотна корёжился в огне жуткий лохматый урод, в правой отсвечивали задницами крылатые ангелочки. Снизу наводил на них автомат дюжий детина с дегенеративной рожей. Сверху на фоне лазурного моря отливал фиолетом виноградных кистей затейливый натюрморт. А по центру, заезжая краями на урода и ангелочков, раскинулась навстречу зрителю выписанная тщательно, любовно и во всех деталях бритая женская промежность в натуральную величину.
– В условиях нехватки времени, – не умолкал старичок, – кто будет смотреть примитивные малосодержательные картины? А тут вам баталия, эротика, церковная тема, и всё в одном флаконе. Чрезвычайно талантливо, вы не находите, я бы сказал, просто гениально. Не желаете, кстати, приобрести корм для птиц? Есть замечательный кунжут, прекрасно подойдёт вашим попугайчикам.
* * *
С первым звонком Валдас пробрался в зал. И не пожалел, потому что второго и третьего не прозвучало. Занавес поехал вверх, едва он умостился в узком кресле и положил локти на парту. Наличию парт, географических карт и таблицы Менделеева на стенах Валдас уже не удивлялся – днём в театральном зале явно зубрили и насаждали разумное, доброе, вечное.
Соседкой по парте оказалась тоненькая миниатюрная девушка с русой косой. Валдас хотел было представиться, но не успел, потому что на сцену вывалился дёрганый расхристанный молодчик с человеческим черепом подмышкой. Отряхнувшись на манер вымокшей собаки, молодчик принял третью позицию, череп из подмышки извлёк и озадачил его вопросом «быть или не быть». Ответа расхристанный не дождался – залихватским ударом в затылок его свалил с ног косолапый громила с вымазанным сажей лицом. После чего на сцене принялись плясать, рубиться на шпагах и саблях, падать замертво и восставать из праха.
В середине первого акта, когда актёры явно начали выдыхаться, спектакль оживила черноволосая и черноглазая красотка в прозрачной тунике. Без особого удивления Валдас узнал в ней давешнюю таможенницу, осчастливившую его театральным билетом. Красотке предлагали уйти в монастырь, уверяли, что ей предстоит падать на спину, и осведомлялись, молилась ли она на ночь.
Завершение первого акта увенчалось овациями. К этому времени Валдас был сыт искусством по горло. Отбивая ладони, он поднялся и принялся озираться в поисках двери.
– Вам нравится?
Валдас опустил глаза. Миниатюрная девушка с русой косой заинтересованно смотрела на него.
– Отличная постановка, – похвалил Валдас. – В роли Дездемоны, она же Офелия, она же Джульетта, она же, возможно, Гертруда, знаменитая Алина Климова. Она ещё работает на таможне в космопорту и торгует театральными билетами. А вам? Вам нравится?
– Извините. Всего хорошего, – девушка встала и, обогнув Валдаса, двинулась вдоль кресел с партами.
На второй акт она не пришла. Валдас выругал себя – девушка ему понравилась. В отличие от идиотского спектакля. А он, болван, чтобы не выглядеть белой вороной, начал его нахваливать.
С трудом отсидев до конца и оделив раскланивающуюся труппу положенным количеством аплодисментов, Валдас направился на выход. Ничего более нелепого, чем это издевательство над классиком, он в жизни не видел. Насилие над мозгом требовало реабилитации, и занимающее правую часть театрального фойе казино пришлось весьма кстати.
Валдас, накупив фишек, двинулся к рулетке. Наугад поставил десять кредиток на номер и скрестил на груди руки.
– Ещё пять позиций, пожалуйста, – услышал он голос крупье. – Да-да, я к вам обращаюсь.
