Ганс не знал, кто это такой, он сразу покраснел и надулся.
— Ничего, малыш! — подмигнул ему дядюшка Пауль. — В жизни солдата должно быть место и развлечениям.
— Ты хочешь стать солдатом? — удивленно хихикнула Марта. — А ты не боишься, что однажды вернешься с фронта с одной рукой, как наш папа?
— Молчи, глупая курица, — прикрикнул на нее отец. — Увечья украшают солдата. Настоящий солдат ничего не должен бояться. И он всегда должен быть готов отдать свою жизнь за фюрера и немецкий народ.
Ганс первый раз в жизни оказался в кино, и оно его потрясло. Лола Монтес была прекрасной. А Людовик I показался Гансу настоящим королем — добрым, справедливым. Он словно сошел в жизнь из сказки Бальдур фон Шираха. Только конец фильма Гансу не понравился — он был печальным. Из зала Ганс вышел задумчивым и грустным.
— Не вешай носа, малыш, — сказал дядюшка Пауль. — Жизнь…
Перед возвращением дядюшка Пауль повел их в кафе и купил девочкам мороженого, себе шнапса, а Паулю — сладкого вина «Liebfraumilch».
— Пей, малыш, — сказал он добродушно. — Солдат должен привыкать к выпивке. У него должны быть железные кулаки, ясная голова и луженый желудок.
Ганс выпил вино, и через некоторое время у него поплыло все перед глазами. Стало весело, и он хохотал, хохотал так, что на него оглядывались. Девочки тоже стали смеяться вместе с ним, но через некоторое время Ганс обнаружил вдруг, что они смеются не с ним, а над ним. Он сжал кулачки, девочки испуганно замолчали, но дядюшка Пауль не рассердился на него, а одобрительно сказал:
— Вот так дела! В нашем малыше проснулся волк!
Они вернулись в имение вечером, а там их ждала расстроенная тетка Гертруда — один из остарбайтеров накормил теленка сырым картофелем, и теленок сдох.
— С этими славянами нам одни убытки, — сказала тетка Гертруда. — Накажи его, Пауль. Примерно накажи, чтобы другие знали. Этак у нас вся скотина передохнет. Тебе не кажется, что этот негодяй сделал все специально?
Дядюшка Пауль посмотрел на уже немного протрезвевшего Ганса.
— Ну, — сказал он. — Пора становиться мужчиной.
— Всыпьте ему, — сказала тетка Гертруда. — Всыпьте ему так, чтобы он мучился, как наш бедный теленок!
Двое дюжих батраков привязали провинившегося остарбайтера в сарае на козлах для пилки дров. У остарбайтера был затравленный и злобный взгляд, и он пугливо вздрогнул, когда дядя Пауль спустил с него штаны и обнажил белые незагорелые ягодицы.
— Шомполом, — сказал дядя Пауль. — Только шомполом. Розги годятся для маленьких детей.
Он протянул длинный упругий металлический прут Гансу.
— Наказывать будешь ты, — сказал он. — Не жалей сил, малыш, этот негодяй должен прочувствовать вину за содеянное!
— Я не хочу бить, — сказал Ганс.
— Ты должен, — дядюшка Пауль взял у него из рук прут. — Смотри, это просто!
Его удар оставил на бледных ягодицах остарбайтера длинный красный след. Остарбайтер глухо вскрикнул.
— Видишь? — сказал дядюшка Пауль. — Ничего сложного. Ну, соберись с силами, малыш!
Гансу не хотелось бить этого странного болезненного вида мужчину. Но он боялся, что дядюшку Пауля его отказ обидит. Возможно, он никогда больше не пригласит его в свою усадьбу, не поведет в кино… Скрепя сердце, Пауль взмахнул прутом. Удар вышел не сильным, но дядюшка Пауль похвалил его:
— Умница, Гансик! А теперь соберись с силами! Еще! Еще! Прекрасно! Еще, малыш!
На глазах у мальчика выступили слезы. Ему было жалко наказанного человека. Ударив его по ягодицам несколько раз изо всех своих мальчишеских сил, он умоляюще посмотрел на дядюшку Пауля.
— Достаточно, — сказал хозяин имения. — На первый раз ты справился превосходно!
Он забрал у мальчика прут.
— А теперь иди в дом! На все остальное тебе смотреть еще рано!
У дядюшки Пауля было странное лицо, расширенные зрачки и кривая усмешка.
Мальчик выскочил из сарая, прикрыл за собой ворота и прислонился, жадно вдыхая прохладный вечерний воздух. Конечно, теленка было жаль. Но заслуживал ли остарбайтер такого наказания? Ему ведь было больно. Он прислушался. Шомпол не свистел, но стоны и вскрикивания остарбайтера продолжались. Потом обидно загоготали чешские батраки, видно, дядюшка Пауль использовал для наказания совсем уж изощренную пытку.
