Князев лениво, вразвалку, так и не снявши, придя со двора, валенок, ходил по гостиной взад-вперед, с отвращением останавливал взгляд то на книжных полках — темные переплеты книг посерели от пыли, то на серванте — хрусталь вперемежку с безделушками напоказ, то на провисших оконных шторах… Нет в доме хозяйки, не было и нет.
За дверью, в коридоре, кто-то громко спросил: «Можно зайти?» — и шарил рукой в поисках скобы. «Так лампочку и не собрался заменить», — вспомнил Князев и с досадой толкнул дверь в прихожую:
— Кто там тычется, как теленок, — заходи.
— Это я, Федор Семеныч. — На нетвердых ногах вошел молодой мужчина — пиджак враспашку, кепчонка на затылке, — сварщик Славка Петрунин. — Из роддома звонили, разрешите машину взять. Петрович соглашается, только ваше разрешение надо.
— А чего тебе в роддоме делать?
— Как это? — опешил Петрунин, кривя губы в пьяненькой ухмылке. — Так я, это самое… отец. Сын у меня, Федор Семеныч, сына выписывают.
— Не сына, а жену с сыном. Который? По счету, спрашиваю, который: третий, четвертый?
— Гы-ы, скажете тоже!.. Под Новый год женился, и уже который? Первый и последний.
— Дурак.
— Ну, вы это… без оскорблений. Нельзя — так и скажите: нельзя, а то…
— Я не оскорбляю, а судьбу тебе предсказываю: сопьешься. К сорока годам алкоголиком станешь. Понял? Скажи Петровичу: разрешаю.
Обидевшийся Петрунин, бурча под нос, повернулся и хлопнул дверью. «Вот твое будущее — Петрунин!» Размахнувшись, он сильно швырнул валенок с ноги; пролетев через всю комнату, валенок шлепнулся о стену и упал на неприбранный диван. Таким же манером он разул и вторую ногу. Там вам и место, лежите, пока не сгниете. Хозяйка ваша… э-ман-си-пе! Умная, всесторонне развитая личность. Современный лишний человек. Из тех «лишних», коих увековечили классики русской литературы. Классики что-то не повторяются, а герои — пожалуйста, вот они, обитают в особняках, на обоих уровнях. Фу, черт, ну и распсиховался я сегодня! А отчего? Оттого, что некто от имени массы заявил права на нашу личность. И личность коробит.
Ну, хватит пузыри пускать. Прикинем, как все это будет развиваться дальше. Так, сегодня среда, значит, в пятницу депутатский запрос положат на стол Зеленеву, начальнику областного управления. Суббота и воскресенье — выходные, понедельник на рассуждения и распоряжения, во вторник надо ждать гостей. Оттуда будет двое, не меньше, третий из района. Так… Снег остановил подъем зяби, сено к фермам подвезено — половину тракторов на прикол. Надо писать приказ: вернуть полеводам выходные, дать отпуска… Что еще? К мелиораторам съездить насчет подстилочного торфа, проверить у зоотехника график запуска коров, посмотреть, все ли готово на кормоцехе… Из главного, пожалуй, все, остальное — текущие мелочи. Да, вот еще… Узнать в рабочкоме насчет путевок. Васька давно не ездил на курорты, полечиться ему не мешало бы… И пожалуй, на пару с Новожиловым, вдвоем веселее отдыхается. Вариант безобидный и со всех сторон полезный…
Пришла Ольга — и прямо с порога обрадованно:
— Вот молодец, догадался печку затопить! На улице так стыло, бр-р… Федя, ты где? — Заглянула в гостиную, увидела мужа: стоит в одних носках, загибает на руке пальцы. — Ты что, не в духе сегодня?
— В духе. Раздевайся да берись за ужин… Нет, погоди. Молоко прокисло, сходи за молоком.
— Прокисло? Надо было поставить в холодильник.
— Надо было. Конечно, надо. Ты где была?
— О, что мы готовим, Федя, только послушай!.. Разденусь, за молоком рано… — Она скинула пальто, бросила его на кресло, предстала в «школьной форме» — в джинсах и темного цвета водолазке.
Вот всегда так: стоит ему увидеть жену, и злость улетучивается. Ольга ростом под стать ему, стройна. Грудь высокая, талия тонкая. В Доме культуры ведет класс аэробики. Чувствуется «школа», не то что у него — расплылся от сидячей жизни, даже Лида упрекнула. Лицом, правда, Ольга не удалась, курносая, с конопушками, волосом рыжевата, зато умом взяла. О, ум у нее глубокий и разносторонний, только дуре достался. Это она сама утверждает, не он. Театра попробовала — не вышло, в журналистику кинулась — не понравилось, в культпросвет пошла — надоело, теперь третий год в педагогах ходит, в филологах. Чем его жена щедро наделена, так это обаянием глупости. Это уже не она говорит, это он подметил. И давно, в первые годы совместной жизни.
