— Что вы! Накормите своих детей! — Чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы, Лили решительно покачала головой.
Эмигрантка нахмурилась и почти силой всучила ей полную миску:
— Frohliche Weihnachten! С Рождеством Христовым!
— Благодарю вас! — ответила Лилиан, быстро овладев собой.
Немка вернулась к своему занятию.
Вскоре Лили уже сидела на снегу, скрючившись от холода, и с жадностью ела кислый немецкий суп, такой вкусный и согревающий, что ей казалось, будто она участвует в трапезе самого Господа Бога.
После еды ее охватило тяжелое оцепенение. Сердце, мозг и душа Лили так устали, что она не чувствовала ни холода, ни снега, засыпающего ее.
Из полузабытья Лили вывел какой-то знакомый звук. Колокола! Она услышала звон колоколов, похожий на далекий хор архангелов, чистый и манящий к себе. Придя в себя и поняв, что поблизости нет ни одной церкви, она поднялась и медленно побрела туда, откуда доносился колокольный звон. Наверное, с таким радостным чувством она шла бы к самим Вратам рая.
Вопреки ее опасениям церковные двери легко отворились.
Здесь было тепло, и все заливал неяркий свет свечей. Лили постояла возле алтаря, затем вернулась к скамьям и села на вторую спереди.
Глаза у нее закрылись. Именно здесь, в Божьем храме, она с болью ощутила, как далека от того места, которое совсем недавно покинула.
Веки стали тяжелыми. Лилиан развязала ленты шляпки и вскоре забылась глубоким сном.
— Эй!
Лили наконец согрелась, но усталость так и не прошла.
— Э-эй!
Какой надоедливый голос, словно муха жужжит над ухом.
Она все еще не очнулась ото сна.
— Лили! Проснись!
— Флори, — в изумлении пробормотала она и снова плотнее закуталась в жакет.
— Проснись, Лили!
Она вздрогнула, открыла глаза, села и откинула с лица волосы.
— Флори? Неужели это действительно ты? — Лилиан потянулась к подруге, но рука прошла сквозь нее. Воздух! Ничего, кроме воздуха. — Я забыла. Теперь, как и все смертные, я не могу коснуться ангела… Я не могу обнять тебя, Флори! — Ее голос дрогнул.
— Знаю.
— Флори… — Лилиан опустила руки. — Я так боюсь.
— Подожди. Разве ты не понимаешь, что я явилась тебе во сне? Неужели ты не помнишь? Урок номер сто три.
— Вспомнила. Просто я никак не привыкну к своей новой жизни…
— Не перебивай. — Флори глубоко вздохнула, как делала всегда, когда хотела сказать что-нибудь очень важное, и распростерла крылья над Лилиан. — Я пришла поведать тебе о великой радости!
Наконец Флори опустилась на переднюю скамейку и сложила крылья. Лилиан обратилась в слух.
— Я принесла хорошие новости, — начала Флори, — действительно хорошие.
— Какие же?
— Святой Петр смягчился.
— Меня возвращают назад?
— Да… Но… С одним небольшим условием. Он сказал, что ты должна совершить чудо. Только здесь, на Земле. После этого можешь вернуться.
— Да ведь и в те времена, когда я была ангелом, мне не удалось совершить ничего стоящего! Что же я могу сделать теперь, став обычным человеком?
— Этого я не знаю. Я передала тебе то, что мне поручили.
— Как же я смогу?
— Не думай, что это так трудно. Святой Петр никогда не потребовал бы невозможного. Назвав это «чудом», я подразумевала совсем не то, что ты.
Огорчившаяся Лилиан снова воспрянула духом, поняв, что еще не все потеряно, и подалась вперед.
— Все, что угодно. Я сделаю все, что угодно.
— Это хорошо, Лилиан, очень хорошо.
— О каком же чуде ты толкуешь?
— Считай это небольшим заданием. Ты должна научить хоть одного из смертных бескорыстно любить.
Лили задумалась, потом с облегчением вздохнула, вспомнив добрую немку, угостившую ее супом. Наверное, таких людей в Нью-Йорке немало.
— Что ж! Думаю, мне удастся это сделать. Почему ты так странно смотришь на меня? По-твоему, это очень трудно?
— Труднее, чем тебе кажется, но возможно.
Лилиан молчала, ожидая объяснений, но Флори не спешила с объяснениями.
— Ты считаешь меня совсем бестолковой? — спросила Лили.
Флори покачала головой.
— Так в чем же дело?
— Святой Петр выбрал для этого определенного смертного.
— Твой тон подсказывает мне, что легче научить добродетели самого дьявола.
— Ты сможешь это сделать, Лили, я знаю, что сможешь…
— Так кто же мой смертный?
