— Надо убрать тела в пикап. Сейчас подгоню, — сказала я.
Он кивнул. Я отдала свою сигарету докуривать остальным, подошла к «шевроле», села в кабину. Ключ торчал в замке зажигания. Я сдвинула сиденье вперед, повернула ключ, нажала на газ. Подъехала задним ходом к «лендроверу», стерла с руля отпечатки пальцев и вылезла.
Передо мной стоял Педро.
— Зачем сдвинула машину? Полицию вызывать будем? Это же была самооборона, — зачастил он.
— Какую полицию?! — оборвала я его, тоном показывая, что говорить тут не о чем.
Предоставив ему обдумывать сложившееся положение, я подошла к мальчику из Гватемалы. Он сидел на земле, обхватив колени руками, и всхлипывал. Истерика. Ничего подобного ему не приходилось видеть даже в приграничных городках у себя в джунглях.
— Как тебя зовут, напарник? — спросила я.
— Ф-ф-ф… — попытался выговорить он, но не смог.
— Ладно, Фредо, нам понадобится твоя помощь.
Он взглянул на меня.
Я была вся в чужой крови, крошеве черепных костей и мозга.
Он отпрянул.
Я взяла его запястье. Он сразу выдернул руку.
— Как себя чувствуешь? Ничего?
— Да, — выдавил он из себя. — А вы?
— Я в порядке. Надо делать ноги. Всех усадите в «лендровер». Сначала эту пожилую даму, вы с Франсиско помогите ей. Понимаешь меня?
Он кивнул. Я пошла от него к старику и опустилась рядом с ним на колени.
— Встать сможете, abuelo?[4]
— Да.
На вид он был не так уж плох.
— Ехать надо, — сказала я.
— Да, — согласился он.
Почему-то у него по щеке текла кровь. Он потрогал потек и застыл, уставившись на окровавленный кончик пальца.
— Ничего страшного. Забинтуем в машине. Давайте, дедушка. — Я протянула ему руку.
— Хорошо по-английски говоришь, — заметил он.
— В школе учила, — ответила я.
Это решило дело. Если человек говорит по-английски, как я, наверняка янки. А один янки может творить с другим янки все, что угодно. Старик медленно моргнул и утер со щеки слезы. Я помогла ему подняться на ноги, проверила, застегнута ли на оставшиеся пуговицы рубашка, и стерла с волос то, что раньше было лицом Рэя.
Пока мальчик из Гватемалы и старики забирались в машину, достала из карманов у трупов то, что у нас отобрали. Оба тела были еще теплые.
— Какого черта ты творишь? — возмутился Педро.
Я вернула ему бумажник, и он замолк.
— Можно тут где-нибудь спрятать пикап? — спросила я.
— Что?
— Можно тут где-нибудь припрятать их машину? — повторила я нетерпеливо — медлить было не время.
Он задумался.
— Да вряд ли, — сказал он наконец. — По-моему, тут поблизости ни каньонов, ни ущелий. И в резервации, что мы проехали, тоже.
— Тогда придется оставить. Тела уберем внутрь, хоть немного времени выиграем.
— Не трогай ты их, — посоветовал он.
— Я думала, ты поможешь.
— Я не то имел в виду.
— Слушай, Педро. Соберутся птицы, стаи птиц будут привлекать внимание. Положим тела в пикап, их там до завтра никто не заметит. Это даст нам лишний день, может, даже два.
Мои соображения показались ему резонными.
— Говори, что делать.
— Давай затащим в кабину. Руками ничего не трогай, отпечатки пальцев сейчас снимают со всего подряд. Лучше всего натяни на ладони рукава.
Я посмотрела на Франсиско:
— Ты тоже помоги, ладно?
Он кивнул.
— Хорошо, за дело.
Сначала мы подошли к Рэю. Я взялась за одну ногу, Педро за другую, Франсиско за руку, и мы втроем поволокли безголовое тело к пикапу. Дверцу открыла я, и мы не без труда подняли и затолкали труп в кабину.
— Хорошо, теперь второго.
То же проделали и с Бобом, но, прежде чем положить его на сиденье, я вытащила изо лба нож. Лезвие вышло с отвратительным хлюпаньем. Его кончик дошел до затылочных костей, так силен был удар. Пока мы поднимали тело, череп треснул. Дневной свет проникал через дыру в голове, посреди лица влажно поблескивало отражение неба. Небо, мозг, кровь. Педро стало рвать, но мы и без него вдвоем с Франсиско усадили Боба на водительское сиденье.
— Черт! — Франсиско попытался стереть кровавую кашу со своей рубахи.
Боб по-прежнему с осуждением и изумлением смотрел на меня своими карими глазами. Что мне до твоего осуждения?! Ты этого хотел, Боб? Этого ли ты ожидал, когда вставал утром с постели, когда пил кофе, когда встретил своего закадычного друга Рэя? Нечего таращиться, дружище, прибереги свое осуждение, ты тысячу раз мог предотвратить беду.
