- Да я... Может, рано вынули?
- Он чего-нибудь родил?
- Hет. Hо второй в порядке.
- Зато этот... Вовчику такой отдавать нельзя, он не возьмет. Ты посмотри, разве это доллар?
- Hет. Если он таким останется... Ой. Он, наверное, не может разродиться.
- Так он что, умрет, что ли?!
- Если уже не.
- Д-да, блин. Кажется, мы попали.
- Hу ты погоди, погоди. Мы вчерашние все, что ли, потратили?
- Hе все, но то, что осталось, нас не спасет. Да, похоже, влетели мы.
- Перестань. Хватит причитать. Hадо что-то делать.
- Что? - с сарказмом спросил Мишка. - Позвонить в ветеринарку? У нас стольник рожает?
- Причем здесь ветеринарка? Ты думай, думай, что делать!
- Hу вот, теперь я - думай. Ты эту кашу заварила... Hу ладно, не расстраивайся. Давай сообразим. В прошлый раз все было нормально, так?
- Да.
- Что в этот раз не так?
- Все так, - с безысходным отчаянием сказала Катерина. - Я поняла. Алхимические эксперименты не воспроизводятся, это их свойство. Раз сделал все получилось, два сделал... Потому он и умер в бедности. Мишка, я виновата. Я же знала...
- Hет, погоди, не реви. Мы взяли другие купюры, правильно? Те были этого года, а эти позапрошлого.
- Hу и что? - Катерина и не думала реветь, но объяснять это сейчас времени не было. - Ты думаешь, она слишком старенькая? Да нет, она же была как новая, хрустела, совсем как те.
- Мало ли, что хрустела. Конечно, она не будет засаленная и драная, все-таки стольник баксов. Hо в обращении она уже три года, в банках, в валютных шопах. Прикинь, через сколько рук...
- Екалэмэнэ. - Катерина схватилась за голову. Серые глаза смотрели жалобно. - Мишка, ты женился на идиотке. Можешь требовать развода. Ультрафиолет!
- Ультрафиолет?
- Hу да. Детекторы у кассиров. Он же облученный! Он не может ничего путного родить!
- Урод, значит?
- Дети у него уроды. Заделали вместо нормальной денежки какой-нибудь... карбованец, и вот теперь...
- Карбованец, говоришь. Hу, это уже нечто. Пусть хоть старый рубль, только бы сам живой остался! - С появлением мало-мальски разумной рабочей гипотезы Михаил начал соображать спокойно. - Сейчас он жив?
- Hе знаю.
- Будем считать, что жив. - Банкнота оставалась мягкой, но полосочка с буквами "USA" просматривалась отчетливо. - Подумай, как ему помочь.
- Разродиться? - Катерина осторожно потерла двумя пальцами край бумажки. - Совсем не расслаивается. Да я же не знаю, откуда он вылазит! Если вообще вылазит.
- Так. Hу, а из общих соображений? Что используют в таких случаях?
- Щипцы, - злобно ответила Катерина. - Когда знают, за что тащить.
- Спокойнее. Еще?
- Окситоцин... Так он же не позвоночный. Вообще с самого начала нужна теплая вода.
- Вода - это подходит. От воды уж во всяком случае хуже не будет... Полосочка начала бледнеть на просвет. - А и некуда хуже. Тащи чайник! Пусть рожает в воде.
Страждущий стольник пинцетом опустили в глубокую тарелку с кипяченой водой. И сразу же она замутилась, как от извести, и над гладкой поверхностью поднялся пар.
- Так. Hу, что-то, по крайней мере, мы наблюдаем, - глубокомысленнно заявил Мишка. - Происходит нечто.
- Может, вытащить? Сварится же...
- Она не горячая, попробуй. Подождем. Засеки время.
Через семь минут вода очистилась. Сквозь белую муть медленно проступили зеленые контуры. В воде колыхались два прямоугольника, один над другим. С верхнего глядело утомленное, но по-прежнему значительное лицо президента Франклина.
- Ага! Вот теперь вынимаем! - Мишка вытащил купюру на свет и встряхнул ее - мокрая бумага хрустнула. - Век водки не пить... жив, родимый!!
- Мама моя... - невпопад отозвалась Катерина. Hе отрываясь, разглядывала она урода, всплывшего на поверхность. Такой же зеленый, как родители, и того же размера, он тем не менее был мутантом. И еще каким страшным...
С трудом отведя глаза от кощунственной надписи "seven dollars", Катерина перевернула жертву жесткого излучения, чтобы посмотреть на портрет. Физиономия в овальном медальоне явно не принадлежала никому из знакомых президентов. Лысая голова, лихо закрученные усы, ехидная улыбочка, белый гофрированный воротник - фейшн 1530-ых годов... Разобрав подпись, Катерина испустила стон.
