— Это ты их так?.. — и дождавшись утвердительного кивка, продолжил с непониманием. — Так ты и нас же мог… а бегал…
Александр, который не переставал проклинать себя за глупость и боялся повторения, решил попробовать убедить хотя бы этих. Быстро перебрав в памяти популярные киношаблоны, Саша выдал «правдоподобную» версию — в духе популярных штампов Голливуда.
— Учили меня… один… мастер. Сила даётся праведным! Только вот предупредил, что в драке Искусство, — это слово было произнесено с ударением и с большой буквы, — просто так применять нельзя. Потому что сами видите, что с врагами будет. В общем… сами понимаете!..
Никто, конечно, ничего не понял. Но признаться — словно вслух перед всеми сказать: «Я один дурак». А такого мальчишеская гордость не вынесет. Поэтому все с умным видом продолжали слушать околесицу про секретное славянское искусство боя православных монахов и прочую ерунду. А также наставления, что, мол, каждая неправедная жизнь получает возмездие, а праведная — вознаграждение.
Александр вещал подобный бред минут десять, после чего, чужим голосом вызвав с мобильного одного из нападавших скорую помощь, отправился домой. Вслед за ним разошлись и ошарашенные одноклассники. Про случившееся они не рассказали никому: с одной стороны, от них этого потребовал Александр, с другой — им было приятно ощущать себя причастными к тайне.
Преследовать Сашу ребята, естественно, прекратили. И, к удивлению Александра, бред про «праведную жизнь» дал совершенно неожиданный результат: компания его недругов вдруг совсем перестала задирать мелюзгу из младших классов. В остальном же школьная жизнь размеренно и привычно потянулась дальше — от трудовых будней до сладких выходных.
В предпоследнюю субботу октября Вика неожиданно для себя проснулась поздно. Обычно по выходным она вставала около девяти, а в десять за ней уже заходил Саша. Под благосклонные взгляды и ностальгические мамины вздохи они на весь день отправлялись на «романтическое» свидание. Если бы мама знала, чем занимаются дети!.. Первую половину дня, уехав в лес на окраине города, Виктория и Александр отрабатывали рукопашный бой и прочие подобные премудрости: необходимо было хоть немного обучить Александра сдерживаться, а Виктория очень нуждалась в спарринг-партнёре. Пусть и совершенно не обученном. Конечно, лес для таких занятий подходил так себе, но попытка пройтись по различным спортивным секциям и кружкам принесла разочарование. Почти везде руководили люди, для которых главным было получить деньги, качество занятий и здоровье подопечных их не волновало. К нескольким же действительно хорошим мастерам Виктория и Александр соваться побоялись: те наверняка заметят неладное, и объяснить, кто они такие, будет трудно. Закончив тренировки, друзья весь оставшийся день гуляли вдвоём, перебирали общих знакомых и сослуживцев, наслаждались вечерами в кафе и любовались закатами.
Большая стрелка медленно приближалась к цифре десять, поэтому Вика второпях начала одеваться, постоянно оглядываясь на часы. Вдруг её взгляд споткнулся о цветной сувенирный пакет, стоявший в углу комнаты.
— Ч… чёрт! — ругнулась она себе под нос. — Я и забыла…
На эту субботу Вику пригласила к себе одна из одноклассниц. Ульяна справляла своё шестнадцатилетие, поэтому вчера Вика предупредила друга, что сегодня её ждать не стоит. Звонок же будильника был благополучно проигнорирован. В гости приглашали только к двенадцати, и организм, кажется, решил, что сегодня имеет право на отдых.
В гостях девушка была ровно к назначенному сроку, самой первой. Поэтому, пока не подошли остальные, Виктория не торопясь прошлась по квартире. Раньше, когда она попадала сюда — восхищалась обилием сувениров из зарубежных поездок, мебелью и настоящими картинами на стенах. На её сегодняшний вкус квартира выглядела как склад дорогих предметов. Обстановку явно подбирали исходя из цены, а «оригинальный» дизайн вызывал нервную икоту: какой-то «специалист» убедил здешних жильцов сделать сочные морковные стены, а для пола использовать пронзительные ярко-синие тона. Тот же недоучка решил, что раскраска комнаты прекрасно сочетается с люстрой и мебелью, стилизованными под восемнадцатый век. Виктория подумала, что сефари, которые всё меряли понятиями прекрасно-уродливо — и для боевых кораблей красоту считали не менее важной, чем мощь пушек или толщина брони — автора оформления убили бы сразу.
