— Крепче целуй, не стесняйся! — турово копыто с силой ударило парня в лицо — кровь потекла по подбородку. — Руку целуй! — тур сунул парню свою лапищу.
— Это — рука? — с сомнением пробормотал тот, оглядывая покрытые ороговевшими наростами пальцы.
Лапа тура немедленно сжалась в кулак и врезала мальчишке по уцелевшей скуле. Теперь все лицо парня заливала кровь. Он торопливо схватил лапу тура обеими руками и, не переставая всхлипывать, прижался к ней губами. На ороговевшую шкуру из глаз паренька капали частые слезы.
— Так-то лучше — знай свое место, змееныш, слушайся и будешь жить! — оскалился тур. — Вот теперь можно и знак подать, что у нас есть проводник. — И не отнимая одной руки от губ окончательно сломленного пленника, он поднял вторую и описал над головой широкий круг. Следом за его ладонью оставалась полоса блеклого свечения, отчетливо видимая в темноте. Мгновение круг мерцал над разоренной деревней, но тут же погас. Зато послышался шорох множества крыльев. Огромные крылатые создания, лишь немногим меньше самих царствующих змеев, но с птичьими клювами вместо пастей, клином пронеслись над головами. Мерно работая перепончатыми крыльями, черными, как сама ночь, они полетели на север и вскоре растворились во мраке.
— Войско повелителя скоро будет здесь! — торжествующе проревел тур.
— Как это любезно с их стороны, — задумчиво проговорил парень, поднимая склоненную голову от лапищи тура.
Тур вздрогнул, глянул вниз — и наткнулся на улыбку своего пленника. Мальчишка улыбался: немного насмешливо, немного надменно, даже чуточку жалостливо… но больше всего в его улыбке было неизбежности.
— Ты… Ты кто… — тур попытался шарахнуться назад — но удерживающие его лапищу тонкие мальчишеские руки сомкнулись, как тиски, отливающие черненым серебром когти выметнулись на кончиках пальцев и вонзились в ороговевшую шкуру тура. Тот уставился на эти когти… и из его груди вырвался хриплый обреченный вой, похожий на мычание. — Ты — обманул! Ты не гонец!
— Не гонец, — с некоторым даже сожалением подтвердил парень. — Вот такие мы, змеи — коварные. — И глаза его стали из синих серо-ледяными, как море зимой.
Подрагивающие на турьей шкуре капли его слез вдруг вытянулись в струйки и стремительно помчались вверх по руке, на бегу расползаясь и расширяясь. Миг — и прямо над рогатой головой тура взвилась курчавая волна. Еще миг — накрыла его от рогов до копыт, словно прозрачная водяная змея, одним махом заглотившая жертву. Это было жуткое, невозможное зрелище — тур стоял, а вода покрывала его гладкой блестящей пленкой. Сквозь прозрачную толщу ее было видно, как судорожно разевается пасть тура, как он бросается вперед, пытаясь вырваться из водного плена… Столб воды качнулся вместе с ним. А потом вода прошла сквозь него, разрезая человеко-тура пополам — вскипела на середине лба, меж могучих рогов, заскользила вниз, вырвалась из середины груди… Человеко-тур распадался надвое — на громадного лохматого тура и невысокого человека с могучими руками и бугрящейся мышцами спиной кузнеца. Причем видно было, что человек этот давно и безнадежно мертв. Его тело рухнуло, вода закрутила мычащего тура в стремительном водовороте и втянулась в землю, унося обоих за собой. Посреди деревенской улицы осталось лишь пятно мокрой развороченной земли.
— Хто з вами, змеюками, звьяжется, от того мокрое место останется, — с меланхолическим спокойствием высказался от дверей амбара сивоусый староста.
Паренек тем временем поднялся с колен и перевел взгляд ледяных глаз на чудовищных воинов.
Струи воды ударили из-под земли — точно под ногами у каждого. Пять сильных струй вырвались под неимоверным напором, подбрасывая в воздух пятерку чудовищ, что охраняли человеческих женщин и детей. Женщины, визжа, прикрывались рукавами от разлетающихся брызг и заслоняли собой детей — капли воды были обжигающе горячими. Пышущие жаром струи выстреливали из земли по всему селению — а на вершине каждой плясал и переворачивался поднятый в воздух монстр. Струя опала и ушла в землю так же стремительно, как и появилась — и следом за ней грохнулся абсолютно голый, желтый от времени человеческий скелет. Сверху на выпуклую лобную кость черепа спикировал крохотный зеленый кузнечик… недоуменно цвиринькнул и застрекотал, потирая лапки и пошевеливая усиками. Толстенький ежик деловито топотал прочь от мокрого полуразложившегося трупа. Повсюду, где только что стояли воины человека-тура, валялись старые мертвецы — и разбегались звери.
