— Супер, — сказал он, сев на свое место в столовой.
Мать спросила про его семью. Он ответил, что родился в Таллате, в лагере бродячих ремесленников, — не было причин умалчивать, раз уж она хочет знать. Сказал, это безобразие, какого хрена людям позволяют так жить? Простите за грубость, — добавил он.
— Еще, Эдди? — спросила она, бросив взгляд на старика, потому что раздачей мяса ведал он.
— Да, спасибо, классная еда. — Эдди убрал с тарелки нож и вилку, и, когда ему подали тарелку обратно, на какое-то время наступила тишина. Поэтому он добавил:
— Самым правильным решением по туалетной части будет новый клапан. А напор воды у вас нормальный.
— Да, надо будет заменить, — согласилась она.
Вот тогда-то — когда опять сделалось тихо и минуты две все молчали — Эдди понял, что и мать догадалась: вдруг ей стало ясно, что здоровье Тимоти в полном порядке. Эдди увидел, как она бросила взгляд через стол, но старик был сосредоточен на еде. В прошлые дни рождения они слушали рассказы сына про мистера Киннали, про его «кружок», как Тимоти всегда называл его друзей, приходивших в квартиру. Смутно, сквозь туман коркского джина, Эдди все это чувствовал, ему даже слышалось эхо довольно-таки пронзительного голоса Тимоти в этой самой столовой. Но говорить про мистера Киннали — этого всегда было мало.
— А то у вас без конца будет такая петрушка, — сказал Эдди в тишине, которая уже стала гнетущей. — Если хоть капля просачивается — все, проблемы с бачком обеспечены.
Он продолжал рассуждать про неисправный клапан, увязая в некоторых словах из-за джина. Старик время от времени кивал, а вот мать — совсем погасла. Ее лицо стало унылым, ничего общего с тем, как она выглядела чуть раньше, когда старалась поддерживать разговор. Родители Тимоти познакомились вот как: она пришла в Кулаттин в поисках бензина для своей машины. Тимоти и об этом рассказал. Мотор заглох в миле от усадьбы, и Кулаттин оказался первым домом, какой она увидела. Они отправились к машине вместе и полюбили друг друга. Марка — «Моррис 8», — сообщил Тимоти дело было в 1950 году. «Любовная песня на всю жизнь, — сказал Тимоти сегодня утром бесцветным голосом, каким он его иногда делал. — Вот что тебя там ждет».
Доставить сюда Киннали лично — этого тоже было бы мало. Киннали они бы вытерпели Киннали растекся бы по всему дому, ему было бы что сказать и о мебели, и о картинах. Рассудительный человек — так он сам бы выразился, вообще его любимое слово. Киннали мог быть рассудительным. Шпану прислать — это немножко другое.
— На сладкое пудинг, — услышал Эдди слова хозяйки, и она встала, чтобы принести.
* * *
С запада опять накатил дождь, и сильный. На дорожном указателе Эдди прочел, что впереди Атлон, и вспомнил, как в школе говорили, что этот город находится примерно в центре Ирландии. Ехал он медленно. Останови его почему-нибудь полицейская машина, выяснилось бы, что уровень алкоголя в его крови гораздо выше допустимого начни они почему-нибудь его обыскивать, они бы нашли у него украденное имущество, примись они спрашивать его про машину, они бы не поверили его объяснению, что он, мол, получил ее на время для поездки по определенному адресу.
Дворники «Ровера» мягко покачивались, оставляя позади себя совершенно прозрачное стекло. Проехал грузовик и поднял веер брызг из лужи на дороге. По радио пел Крис де Бург.
Чем раньше сбыть с рук это серебро, тем лучше. Может, прямо в Атлоне. В Голуэе он бросит машину где-нибудь на стоянке. Выпитый джин проявлял себя только жаждой: рот был сухой, как бумага.
Он выключил Криса де Бурга и не стал пробовать другой канал. Одно дело — дать деру, как Тимоти дал деру из этого дома он и сам дал деру из Таллата. Повернуть нож — это немножко другое. Через пятнадцать лет отметелить их при помощи шпаны и откровенного вранья — это как же надо было его обидеть, как уязвить, чтобы заслужить такое? Все время, пока над столом висела та тишина, они продолжали жевать, как будто оставить что-нибудь на тарелке было бы слишком нарочитым жестом. Старик кивнул пару раз в ответ на его рассуждения про клапан, но она сидела так, словно не слышала. Потихоньку по мере езды у Эдди начала побаливать голова.
