Анна выглядела соблазнительно. Стройное, золотоволосое, чувственное создание. Женщина, в объятиях которой Патрик готов был умереть, лишь бы при этом можно было целовать ее обольстительную грудь, чувствовать жар ее тела.
Впрочем, мрачно подумал Патрик, Анну, похоже, не волнует собственная привлекательность. Он посмотрел на золотое обручальное кольцо, блеснувшее на руке Анны, в которой все еще был зажат секатор. Это было кольцо Патрика, он сам надел его жене на палец. Когда-то оно символизировало любовь. Но не смогло помешать измене…
Анна подняла лицо, и Патрик словно окунулся в голубое сияние ее глаз.
— Нет, — решительно произнесла она. — Я останусь с Тедди.
Настроение Патрика мгновенно переменилось; в золотистых глазах вспыхнула ярость.
— Ты собираешься спорить со мной? — сухо спросил он. — Не выйдет! Пока ты находишься в моем доме, ты будешь делать то, что я скажу!
— Но я не лягу с тобой в постель! — возразила Анна.
— Ляжешь как миленькая! Ты кое-что должна мне!
О чем это он? — с ужасом подумала Анна. — Неужели считает, что за спасение сына я должна расплатиться собственным телом?
— Но ты же ненавидишь меня! — воскликнула она. — Ты презирал себя за то, что провел со мною ночь в Ницце!
— Это правда, — скрипнул зубами Патрик. — Но если бы я хотел, чтобы весь мир узнал, что Патрик Маллоу женился на распутной женщине, я отказался бы и от тебя, и от ребенка еще три года назад!
Анна почувствовала, что краснеет.
— В настоящий момент, — уже спокойнее продолжил Патрик, — для окружающих мы являемся мужем и женой. А супруги обычно спят в одной постели. И они имеют право на некоторое уединение, что исключает присутствие в спальне ребенка.
— Но ты прекрасно обходился без меня три года, — напомнила Анна. — Как с трехлетним перерывом в середине?
Патрик хитро усмехнулся:
— Наши друзья прекрасно осведомлены о том, что тебе полезен климат Южной Франции, а я регулярно навещал тебя в нашей вилле на Лазурном берегу!
— Господи! — вздохнула Анна, когда до нее дошел смысл сказанного. — Оказывается, ты так же двуличен, как твой отец!
— Только, пожалуйста, не впутывай в наши дела отца, — предупреждающе произнес Патрик.
— Я бы рада была не впутывать его, — возразила Анна, — но он отлично знает, в каком состоянии наш так называемый брак. Не кажется ли тебе, что Макс найдет наше совместное существование несколько странным? — Если не угнетающим, — добавила Анна про себя.
— Отца это тоже устроит, — холодно ответил Патрик. — Потому что он также не захочет видеть, как попирают гордость его сына.
— Это он сам тебе сказал? — взволнованно спросила Анна. — Или ты только предполагаешь, что Макс так думает?
— Нет, я уверен в этом. В глазах общества ты являешься моей женой, и ты обязана держаться достойно, — предупредил Патрик. — Или я действительно позволю тебе вернуться в Ниццу, но зато оставлю у себя ребенка!
Итак, промелькнула у Анны мысль, добро пожаловать в расставленные Максом сети!
— Я не буду спать с тобой, Патрик, — медленно и значительно сказала Анна, затем повернулась и направилась к двери.
— Куда это ты идешь?
— Тедди пора спать, — сдержанно пояснила Анна.
— Его уложит Мегги. Мы еще не все обсудили.
— Я предпочитаю сама укладывать сына.
— А я говорю, что ты останешься здесь! — повысил голос Патрик. Сделав над собой усилие, он добавил более спокойно: — Наш разговор важнее. А с Мегги ребенку будет лучше, чем с кем бы то ни было.
— Даже лучше, чем с родной матерью? — ехидно поинтересовалась Анна. И тут вдруг ее озарила догадка:
— Ты придумал новое наказание? Хочешь отделить мать от ребенка? И все это только для того, чтобы соблюсти собственные интересы!
С Патриком нельзя разговаривать в подобном тоне. Анна мгновенно вспомнила об этом, когда муж шагнул к ней. Но она не собиралась сдаваться, ее пальцы крепче сжали секатор. Патрик заметил едва уловимое движение руки, увидел, как побелели костяшки ее пальцев, и понял, что жена не замедлит воспользоваться секатором для своей защиты, если в этом возникнет необходимость.
— Положи секатор на стол! — приказал Патрик.
Анна покачала головой. В ее голубых глазах, в плотно сжатых губах, во всей фигуре сквозила решимость не дать себя в обиду.
