Когда у Анны возникали подобные мысли, она не могла не признаться себе, что в ней говорит жажда мщения.
Почувствовав сзади движение, Анна обернулась и увидела, что на пороге столовой стоит Берт. Он пристально смотрел на нее, и на мгновение ей показалось, что ему известно, о чем она думает. В этот момент Патрик тоже услышал, что в столовую кто-то вошел. Он отвернулся от окна, и Берт перевел взгляд на шефа. Но на протяжении всего обеда Анну не покидало неприятное ощущение, что Берт, распознав в ней желание отомстить, взял ее под негласное наблюдение.
Обед оказался для Анны тяжелым испытанием. Она с трудом проглотила пару кусочков мяса, больше не смогла заставить себя съесть ничего.
Вместе с ней обедали Патрик и Берт. Время от времени они обменивались замечаниями относительно какого-то дела, которым сейчас занимались, но в основном молчали, принимая во внимание состояние Анны.
— Прошу прощения. — Анна встала из-за стола, и мужчины одновременно посмотрели на нее. — Я уже закончила обедать. Лучше я пойду к себе и приму душ.
— Попробуй вздремнуть, — посоветовал Патрик. — Обещаю, что если появятся новости, я сразу сообщу тебе.
Анна устало кивнула. У нее не было сил спорить, но она знала, что не сможет уснуть, пока сын снова не окажется рядом.
Когда после нескончаемой ночи наступило наконец утро, Анна спустилась к завтраку с изможденным лицом и темными кругами под глазами. Патрик в одиночестве сидел за столом, просматривая газету. Он отложил ее, увидев жену.
От его внимательного взгляда не укрылись признаки усталости на ее лице. Анна поморщилась, отворачиваясь, потому что отлично знала, насколько ужасно сейчас выглядит.
Косметикой Анна сегодня не воспользовалась, и ее лицо, обычно имевшее нежный персиковый оттенок, сейчас было непривычно бледным. С прической она тоже не стала мудрить: связала волосы сзади, чтобы вся эта тяжелая и густая масса не мешала. Одеться Анна предпочла в простую длинную юбку и длинный светло-голубой джемпер из шелковой пряжи. Обычно пастельные тона шли ей, но сейчас лишь подчеркивали ее бледность. Впрочем, Анне не было до этого никакого дела, ее мало волновал собственный внешний вид.
Взглянув на мужа, она отметила про себя, что он тоже выглядит неважно. Лицо Патрика осунулось, наверное, он тоже плохо спал ночью. Но он наконец расстался с деловым костюмом и переоделся в бежевые полотняные брюки и рубашку цвета мяты с длинными рукавами.
— Куда подевалась гувернантка? — поинтересовалась Анна, усаживаясь за стол. — Я заглянула к ней сегодня рано утром, чтобы справиться о самочувствии, но обнаружила, что ее комната пуста.
— Вчера вечером ее отвезли к родителям, — ответил Патрик. — Она была в таком состоянии, что никакой пользы от нее ожидать не приходилось. — Он пожал плечами, словно объясняя дальнейшее.
Вот и все, промелькнуло у Анны в голове, человек больше не нужен, значит, его следует убрать. Она невесело улыбнулась.
— Должна заметить, что я не нуждаюсь в услугах гувернантки.
— Ты была больна и не смогла бы сама ухаживать за ребенком, — спокойно напомнил Патрик, направляясь к внутреннему телефону. — Чай для мадам. А также ее обычный завтрак, — коротко приказал он в трубку. — Согласись, что в то время ты нуждалась в помощи, — продолжил Патрик, возвращаясь за стол.
В глазах Анны появилось насмешливое выражение, что слегка оживило их.
— Интересно, могла ли я сделать хоть один шаг за последние три года, чтобы тебе тотчас не стало известно об этом? — спросила она, совершенно не ожидая ответа.
Анна хорошо усвоила жизненные принципы мужа. «Своего я из рук не выпущу» и тому подобное. Именно этим он и занимался в течение трех лет — не выпускал жену с ребенком за определенные границы, хотя и окружил их комфортом, который способен был предоставить человек его статуса.
Поэтому, когда несколько месяцев назад Анна слегла в постель, заразившись гриппом, немедленно появилась гувернантка Моника, принявшая на себя обязанности по уходу за Тедди. Потом Анна выздоровела, но Моника осталась в доме. Анна не просила ее об этом, но девушка, очевидно, выполняла приказание Патрика. Сейчас Монику уволили за ненадобностью, а также из-за того, что от нее не было никакой пользы. К тому же она после похищения ребенка впала в истерику, вместо того чтобы прямиком отправиться домой и проинформировать шофера Лео, который обязан был немедленно поставить в известность своего хозяина, Патрика. Причем его — в первую очередь. А потом уже можно было сказать о происшедшем Анне. Дело в том, что Лео выполнял обязанности не столько шофера, сколько охранника. Он получал зарплату за то, что охранял собственность Патрика Маллоу, которая называлась словом «жена». На ребенка это не распространялось, потому что Патрик не верил, что Тедди его сын. Иначе он и для мальчика нанял бы охранника, который следил бы за каждым движением малыша. Чтобы кто-либо не покусился и на эту собственность.
