— Прошу любить и жаловать, — представил помощника генерал «конторы», — полковник Полевой Виктор Петрович. Пожалуй, самая светлая голова в моём воинстве.
— Да что уж вы так меня, — едва заметно усмехнулся офицер ФСБ, — ведь перехвалите когда-либо.
— Располагайтесь поуютней, Иван Сергеевич, разговор у нас будет не короткий и всё, что вы узнаете, должно так и остаться здесь, — Петрушев указал рукой на одинокий стул.
— А у меня на всякие секреты, как у рыбы память короткая — всего один день, — армейский генерал осторожно, явно опасаясь, что стул с тонкими ножками не выдержит тяжести тела, присел на мягкую обивочную подушку синего цвета. Внимание Смольникова теперь вновь привлекла к себе матово блестевшая стена, протянувшаяся от одного угла до другого в нескольких метрах от стола. Изготовленная из очень прочного, тёмного стекла, она разделяла две комнаты, но не прятала соседнее помещение, а, наоборот, в силу специфики использованного материала позволяла свободно рассмотреть его. Там, за пластиковым стеклом, на одиноком стуле, который и составлял весь нехитрый интерьер небольшого помещения сидел, сложив руки на коленях, щуплый светловолосый парнишка лет двадцати пяти, одетый в серую футболку и чёрные джинсы. Молодой человек задумчиво смотрел на выбранную по каким-то причинам точку на стене, казалось, прямо в лицо Ивану Сергеевичу, в то же время не замечая, группы расположившихся совсем рядом наблюдателей.
— А это кто? За стеной?
— Объект, — полковник произнёс слово холодно и равнодушно, как будто говорил вовсе не о человеке, а о каком-то неодушевлённом предмете, — но об этом немного попозже, после вступительной части.
— Можете начинать вводить генерала в курс дела, — Петрушев кивнул головой, нервно несколько раз негромко постучал костяшками сжатого кулака по поверхности стола, а следом пробарабанил пальцами какую-то мелодию. Раньше Смольников уже слышал похожий набор звуков. При последней встрече, пару лет назад. Видимо, за прошедшее время высокопоставленному чиновнику так и не удалось избавиться от вредной привычки.
— Вы что-либо слышали о «тетрадках»? — полковник, одетый в строгий деловой костюм, не сводил с лица генерала тяжёлого взгляда.
— «Тетрадки»? — Иван Сергеевич нахмурил лоб. — Конечно. Кто же о них не слышал? Все в последнее время только об них и говорят. Одни — одно, другие — совсем другое. Поговаривают, что из-за них и началась вся неразбериха и бардак, уж, извините за выражение.
— Я так и думал, что вы должны многое знать, — довольный, утвердительно кивнул головой Олег Константинович, — полковник, продолжайте.
Полевой немного нагнулся вперёд, положил стоящий до этого у его ног пакет на колени и достал из него пачку очень похожих на ученические тетради брошюр и положил их на стол. А затем аккуратно поставил явно не пустой, наполненный неизвестно ещё какими сюрпризами, пакет возле себя на стол.
— Вот они. «Тетрадки». Перед вами. Самые что ни на есть настоящие. Можете пересчитать — ровно десять. Нам пришлось, как бы выразиться поделикатней… э-э… позаимствовать их у реального владельца. Вы хоть раз держали одну из них в руках?
— Нет, — отрицательно покачал головой Смольников, — слышал многое, видел пару, а вот, пальцами не щупал.
— А вы полюбопытствуйте, занятная штука. Посмотрите на них поближе, пока я буду говорить, — полковник ФСБ протянул армейскому генералу верхнюю брошюрку. Иван Сергеевич с некоторой опаской взял её в руку. Его сразу же немного удивила обложка, изготовленная из какого-то непривычного, легко гнущегося пластика.
— Очень странная бумага, — невольно констатировал вслух отмеченный факт Смольников, едва открыв брошюру. Всего в блоке оказалось десять скреплённых между собой глянцевых, загадочно поблёскивавших в свете электрических ламп, листков. Ни на одной из страниц не было заметно и следов от каких-либо знаков, не было на них ни одной чёрточки или полоски.
— Эта, похоже, чистая, хотя я слышал кое-что о скрытом содержании и смысле, — генерал не спешил открыть свою осведомлённость о данном вопросе. — Хотя нет, постойте. Она пронумерована. Вот, на задней обложке есть цифра один.
