Эта тяжелейшая ратная доля пала на плечи молодых людей в возрасте 18–28 лет. Они, конечно, были отлично натренированы и вооружены. Но мало кто из них прошел школу настоящих боев. Немногим доводилось убивать человека или видеть рядом погибшего товарища. Большинство состояло из парней, таких как Ден Бразеридж и Боб Матиас, не сделавших ни одного выстрела в ходе реальной битвы. Все они, по сути, оставались гражданскими солдатами, а не профессиональными военными.
До конца весны 1944 г. было не ясно, способна ли молодежь демократических стран сразиться с отборными войсками нацистской Германии. Гитлер считал, что нет. Исходя из опыта боев с британской армией во Франции в 1940 г., с англичанами и американцами в Северной Африке и Средиземноморье в 1942–1944 гг., фюрер пришел к выводу, что их войска не могут противостоять вермахту. Тоталитарный фанатизм и жесткая дисциплина должны восторжествовать над либерализмом и мягкотелостью. В этом Гитлер был абсолютно уверен.
Если бы фюрер видел Дена Бразериджа и Боба Матиаса в действии в день «Д», у него, возможно, возникли бы иные мысли. Эта книга как раз о Бразеридже и Матиасе и их друзьях, которые родились в условиях мнимого благополучия 1920-х годов и выросли в жестоких реалиях депрессии 1930-х. Они воспитывались на антивоенной литературе, циничной, представлявшей патриотов как несмышленых сосунков, а бездельников — как героев. Никто из них не желал оказаться в очередной бойне. Они хотели бросать бейсбольные мячи, а не ручные гранаты, стрелять из ружья по зайцам, а не из винтовки «М-1» по таким же молодым парням. Но когда пришло время выбирать — сражаться за свободу или поддаться диктатуре, эти юноши избрали первое. Они стали солдатами демократии. Они начали день «Д», и им мы обязаны своей свободой.
Чтобы осознать их свершения и подвиги, нам необходимо воссоздать все, как было.
1. Защитники «Крепости Европа»
В начале 1944 г. нацистская Германия столкнулась с серьезной проблемой: она захватила такую территорию, которую была не в состоянии оборонять. Но психология завоевателя требовала от Гитлера принятия мер по защите каждого дюйма оккупированных земель. Вермахту приходилось проявлять большую изобретательность, чтобы исполнить указания своего шефа. На военную службу начали призывать школьников и престарелых мужчин, иностранных граждан, стали сооружать стационарные оборонительные укрепления. Пришлось изменить тактику боевых действий, перейти на другие виды вооружений. Высокомобильная армия 1940–1941 гг., оснащенная легкими, скоростными танками и моторизованной пехотой, в 1944 г. уступила место тяжеловесным, малоподвижным соединениям с массивной, еле ползущей броневой техникой и зарывавшимися в окопы солдатами.
В нацистской Германии все решения принимал Гитлер. Он хорошо уяснил уроки предыдущей мировой войны, которые показывали, что Германия не может победить в борьбе на истощение. Поэтому вначале Гитлер делал ставку на блицкриг. Но его блестящие планы потерпели крах поздней осенью 1941 г. в России. И тогда он допустил одну из своих самых непоправимых ошибок: объявил войну Соединенным Штатам в то самое время, когда Красная Армия начала контрнаступление под Москвой!
Это было самое дурацкое из всех диких решений Гитлера. По условиям «Стального пакта», от него не требовалось помогать Японии, так как договор носил чисто оборонительный характер: если одна из сторон (Италия, Германия или Япония) подвергнется нападению, то другие должны оказать ей содействие. Но 7 декабря на Японию никто не нападал, а сама Япония не пришла на помощь Германии в июне 1941 г., когда немцы вторглись в Советский Союз. Это также было одним из самых индивидуалистических решений Гитлера. Фюрер не счел нужным с кем-либо посоветоваться. Гитлер перечеркнул свои долгосрочные планы покорения мира, согласно которым решающая борьба против Соединенных Штатов оставлялась следующим поколениям, которые смогли бы воспользоваться ресурсами Советского Союза и остальной части Европы. Можно предположить, что ему следовало бы по крайней мере спросить у своих военачальников о возможных последствиях объявления войны против Соединенных Штатов или хотя бы поговорить об этом с Герингом, Гиммлером, Геббельсом и другими сподвижниками. Но он ни с кем не говорил и 11 декабря просто поставил рейхстаг перед свершившимся фактом.
