Мы столкнулись с ней в дверях аудитории. Я искал преподавателя, чтобы отдать освобождение — ехал на очередные сборы.
— Я преподаватель.
— Вы?…
— Когда вернетесь, найдете меня и ответите…
— За все?
Она улыбнулась. Волосы в узле на затылке, от этого видны ее широкие скулы и огромные глаза. Кажется, светлые. Нет, я не помню цвет ее глаз. Грустные, когда я уходил, счастливые, когда мы были вдвоем.
— Мне стыдно за тебя. Ты совсем не знаешь мышц спины! Как ты будешь отвечать на экзамене?
Она всегда ждала меня за дверью, и когда я выходил — видел ее, уходящую по коридору.
Я приехал и нашел ее. Она сидела на кафедре одна.
— Ну что, вы вернулись? Как успехи? Наш институт может вами гордиться?
— Может.
— Вы очень самоуверенны для первокурсника.
— Это от смущения…
— Неужели вам знакомо такое чувство?
Я вспомнил, у нее черные глаза. Такие черные, что зрачков не было видно.
Мне потом много говорили о ней. Говорили, что она только и подыскивает такого дурачка, как я, чтобы захомутать его.
Говорили, что ей все равно кто, лишь бы уже выйти замуж наконец, и что таких сосунков, как я, у нее пруд пруди. Все первокурсники влюбляются в нее, потому что она кому угодно запудрит мозги.
Я кивал и никому не верил.
Может быть, она и хотела выйти замуж за студента, и за меня, может быть, тоже. Но не просто так. И «пудрить мозги» она никому не собиралась. Иногда она вела себя, как школьница.
— Я украла твою фотографию со стенда. Вырезала бритвой…
Не люблю фотографироваться.
У меня нет ни единой фотографии. Только в документах.
— Теперь у меня дома всегда будешь ты. Я буду видеть тебя, когда захочу…
Недавно Люда вышла замуж. За студента.
С распределением никаких проблем не было. Я тогда был в прекрасной форме, и в деканате лежал вызов одного солидного общества, нуждающегося в моих бросках через грудь. Тогда я уже не собирался становиться профессионалом, но и мотать к черту на кулички молодым специалистом не хотелось. Тогда не хотелось.
Я боялся оторваться от асфальта. Боялся разбежаться и прыгнуть. Я решил шагать на месте. Три года. По распределению. По брони.
— Ша-а-гом… Марш!
Раз, два… Раз, два… Понедельник, среда, пятница — с шести до девяти тренировки в зале, вторник, четверг — кроссы, суббота — бассейн. Пятого числа в бухгалтерию. Зарплата молодому специалисту. Выдает молодой кассир. Улыбается… Весной турнир городов в Узбекистане, летом — первенство центрального совета, осенью — республика, область. Успехи? Как всегда. В числе кандидатов в сборную…
Раз. Два, три…
Год. Два, три…
— Пора подумать о будущем, — это мне сказала Люда.
Были какие-то соревнования в зале нашего института. Я лежал на матах. У меня не было сил Я проигрывал до последней секунды. Потом положил его. Резко подвернул бедро.
— Может быть, поступишь к нам в аспирантуру? К тебе хорошо относятся, я помогу…
Прошло три года. Студент ждал ее у дверей. Волосы в узле, скулы, глаза грустные, будто бы я уходил. Я не мог отдышаться. Я выигрывал в последний раз, резко подвернув бедро. Я дожимал его, напрягая все силы. Рефери свистнул, а я не отпускал. Потом гонг, и он заплакал. Оставалась секунда.
— Ты подумаешь? Нельзя же всю жизнь бороться.
— Подумаю.
Я решил. Все! Конец! Финита! Пропустите оркестр! Да, это они. Да, наглые, красные рожи. Да, они иногда играют на похоронах, но и на свадьбах тоже. Ноты раскройте! Знаете наизусть? Ну, поехали!
Бум! На! В си-бемоль мажоре…
Друзья, подойдите ближе к прощающемуся! Плечи ближе! Плечи… Сейчас я влезу, и можно выносить. Да-да, сюда, направо, из большого спорта. Осторожно о косяк! Цветы и подарки сюда, к ногам, адреса — матери и отцу, им будет приятно почитать, как уважали их сына. Почему ноги оказались впереди? Голову, голову… И о косяк! Я уже второй раз говорю…
— Люда, ты как здесь оказалась? Пропустите ее! Она родственница прощающегося, родственница, вам говорят! Я любил ее!
— Не обращай внимания. Я приветствую широкие массы, пришедшие проводить меня из большого спорта… Люда…
— Что ты решил?
— Подожди, сейчас пройдет этот оркестр, и мы поговорим, я ничего не слышу…
Трубач старается, он не совсем нормальный. У него пластинка в голове после травмы. Такая костяная пластинка, как заплатка. В голове…
