Они прошли наискосок первый двор от дороги, и попали на спортивную площадку между домами, где за баскетбольным полем на бетонных плитах, оставленных здесь еще с момента закладки площадки, вовсю обнималась молодежь четырнадцати-пятнадцати лет.
Толстый и неприлично прыщавый для своих лет Мишка по кличке Жаба, считавшийся в компании своих одногодок самым сильным, пары не имел, потому что девчонки, несмотря на то, что он всегда показывал им насколько он «крут» и «брутален», наотрез отказывались ему отвечать благосклонностью. Поэтому пока Сопля, Пеле и Рыга жмякали за недоразвитые груди Ленку, Ольку и Наташку, он в одиночестве пил пиво и курил очередную сигарету, выпуская дым кольцами, тем самым давая понять Наташке, что он круче, чем Рыга, который от двух глотков пенного, а затем двух затяжек сигареты, как обычно, вывернул из желудка все обратно на землю.
Он первым заприметил огромного черного кота, который словно собака нюхал землю и, задрав хвост, бежал в их сторону.
— Гляньте, какой кот! — заорал ломающимся голосом на весь каменный колодец, окружавших спортивную площадку девятиэтажек, Мишка.
На него никто не обратил внимания.
Тогда он соскочил с плит и, чтобы привлечь к себе внимание, со всей силы ударил под живот пробегавшего мимо кота.
Дикий кошачий ор огласил ночь так громко, что сработала охранная сигнализация в некоторых автомобилях, стоявших недалеко от площадки на стоянке.
— Когда вам кто-нибудь уже бошки поотбивает, дебилы…
— Колония по вам плачет…
— Нарожали недоумков…
— Придурки малолетние…
— Где патрульные, куда участковый смотрит. Я буду жаловаться…
— Мутанты чернобыльские… — понеслись недовольные крики из окон домов.
— Во всем виноваты продажные чиновники, — громче всех орал в форточку бывший учитель географии.
— Ха…ха…ха…ха, — ржал Жаба в полусогнутом положении, не обращая внимания на возмущение разбуженных людей, до тех пор, пока из темноты не выскочила полная старушка в черном траурном платье и на всем ходу не дала ему под зад ногой так, что его стокилограммовая туша пролетела десять метров вперед и шмякнулась о металлические брусья.
Теперь уже громко смеялись Сопля, Пеле и Рыга, а с ними заодно Ленка, Олька и Наташка.
— Засранцы, — кинул им на ходу, выскочивший из темноты, вслед за старушкой мужчина и поспешил за скрывшимся в соседнем дворе котом.
— Не понял, — заскрежетал зубами Мишка, поднимаясь с земли и, пытаясь вернуть себе авторитет обратно, бросился вокруг дома, чтобы отомстить и коту, и старушке. Он точно знал, что из этого двора, где скрылись бабка и ее кот, только один выход.
Быстро, насколько он мог, Мишка обежал вокруг дома и зашел в арку, где должны были появиться его обидчики. То, что они должны выйти отсюда, он знал точно, потому что бабка была не местная.
Через несколько секунд появился кот…
Жаба оскалился и развел в стороны руки, чтобы не дать ему прошмыгнуть, а затем надавать копарей и ему, и его хозяйке.
Черный кот, завидев своего обидчика, на мгновение остановился и…
Что-то произошло…
Теперь на Мишку бежал не кот, а двухметровый паук с почти, если не учитывать огромные уши и глаза, человеческим лицом.
— А…а…а… Мама… — заорал Жаба и, громко испортив воздух, бросился наутек к своим друзьям.
В следующем дворе на детской площадке в компании своих двух лучших друзей тихо и мирно выпивал Иван Иванович Кропоткин. Выпили они на троих только полбутылки самогона производства Ольги Никитичны и теперь вели светскую беседу о бренности бытия, поминая Витьку-алкашмена из соседнего двора, который: «Был не понят своими близкими и досрочно сложил с себя полномочия по существованию в этом мире».
Так и застыли мужики с открытыми ртами с пластиковыми стаканчиками в руках, когда мимо них пробежал двухметровый паук с человеческим лицом, а за ним толстая старуха и какой-то молодой мужчина.
— Опять Никитична, бизнесменша старая, порошок стиральный для крепости добавила, — через несколько минут, выйдя из ступора, сделал вывод Иван Иванович и выпил содержимое стаканчика до дна.
Его примеру последовали и его друзья…
Наконец Никита остановился и замер возле второго подъезда старой панельной пятиэтажки.
