— Идиот! — Хэнк, светловолосый парень, нос которого был весь в веснушках, выпил залпом почти полбутылки пива. — Ты мог просто жениться и дальше летать! Ей нужна просто свадьба!
— Нет! — гаркнул Ривс. — Нет!
— Ну, тогда ты — кретин! — Хэнк подмигнул другу хитрым серым глазом, хмыкнул. — Миранда же — страшное и вполне себе реальное место. Хочешь, расскажу о нем?
— Ты-то откуда знаешь? — лениво глянул на друга Ривс Дримс. Очередной приступ гнева и злости на армию, на себя самого, на свою глупость и судьбу оставил его без сил. В душе Ривса ничего не осталось, одна лишь пустота и горькое отчаяние, которое пыталось визжать и биться в истерике.
— А я там жил два года в приемной семье после того как папаша — алкаш сдох, а мать в очередной раз за воровство села. В Миранде же не только вечный туман. Солнце там вообще раз в год появляется в лучшем случае! Сырость просто страшная, мох и плесень растут везде, где только можно! Они даже на выстиранном белье прорастают, если его не повесить сушиться на продуваемом месте! — парень взмахнул рукой с бутылкой пива, немного напитка пролилось на пол террасы. — Великие Болота подступают прямо к городу. Ночью небезопасно ходить, потому что некоторые из монстров умудряются пробираться через стену и посты охраны, тогда они днем забиваются куда-нибудь, а ночью нападают на людей. Эти твари выходят на настоящую охоту! И хоть патрули ходят ночью по улицам, но нет гарантии, что твари не сидят у тебя в подвале или на чердаке, и прежде, чем они сожрут тебя, ты успеешь позвать этот патруль! Спать ложишься с оружием в обнимку! — Хэнк поискал салфетку, но потом махнул рукой на лужицу пива. — Моего приемного отца сожрали твари, а пока они закусывали моей приемной мамочкой (той еще сволочью), я сумел выбраться из дома и рванул к постам! Мне повезло: пока эти твари пировали в нашем доме, они не шатались по улице, а дом был недалеко от постов охраны, я смог добежать!
Парень поморщился, помотал головой, словно бы отгоняя неприятные детские воспоминания. Потом продолжил уже куда спокойнее:
— Улочки в Миранде настолько узкие, что там машина не пройдет, все время приходится ходить пешком или на лошади передвигаться, или на велосипеде. А лошади срут, я тебе скажу! И срут много! Вонь и грязь тебе будут обеспечены! — Хэнк прервался ненадолго, сделал глоток пива и продолжил свой увлекательный рассказ, поставив бутылку пива на стол. — Лужи на мостовых не высыхают годами! Их грязная вонючая вода летит на стены домов, и без того покрытые мхом, на одежду, на лицо, в окна! Это — ужас! Все люди бледные и худющие, а нравы не то, что средневековые — еще хуже. Девушки до сих пор носят платья до пола и не ходят без сопровождения родственников в гости! Ты им даже улыбнуться не смеешь — сразу жениться заставят!
Тут парень глянул на мрачного Ривса, сообразил, что наступил на его больную мозоль и поспешил перевести тему разговора, пока печаль хозяина дома не переросла в очередной приступ бешенства:
— Не понимаю вообще: какого хрена этот долбанный городишко еще не бросили на съедение монстрам! Сдох бы и все! Чего людей там держать, да охранять неизвестно что и неизвестно зачем? Там нет нормального аэродрома! Там крошечное летное поле, и там нет истребителей, там вертолеты! Они хоть и ударные, но это — вертолеты!!! И их всего штук пять!
— Заткнись, Хэнк, будь другом, — Ривс Дримс прикрыл глаза, стараясь скрыть охвативший его ужас. — Я выберусь оттуда. Я живу небом, и я не могу без неба. Я живу свободой, и я не могу без свободы. Значит, у меня нет выбора: я полечу в Миранду и выберусь оттуда.
— Ривс, ты там загнешься. Там все спиваются и загибаются. Миранда — это путь в один конец, а у тебя же орден «Во Славу Розми»! Ты не сможешь там летать! Плюнь на все, увольняйся и потом иди в гражданские пилоты! — горячо взмолился Хэнк.
— Рехнулся? — Ривс вновь открыл свои бездонные черные глаза. — Прежде всего, я — офицер Розми. Я не могу иначе. Я клялся защищать Розми и ее граждан, и моя жизнь — небо, но я не изменю клятве. И пусть даже этот долбанный орден не смог меня спасти от Миранды, армия плюнула на меня и вышвырнула вон, я все равно останусь тем, кто я есть, — он зло зыркнул на друга.
