– Твое задание, – говорю я. – Ты сказал, что оно изменилось.
– Временно. Конечно, наш изначальный интерес остается тем же – получить документ.
– О чем ты пока что даже не упоминал.
– Мы знаем, что ты не взял его с собой. Мы знаем, что тебе известно его местонахождение, и ты в конечном итоге скажешь мне, где он хранится. Но этот момент пока что остается в подвешенном состоянии.
– Сколько у меня осталось времени?
– Немного, как я полагаю.
– Твой наниматель нетерпелив.
– Мы с ним оба такие.
Приносят «Фармерз фист». Это настоящее птичье гнездо из взболтанных яиц с полным набором различных мясных изделий для завтрака: сосиска, завернутая в ломоть бекона и уложенная на кусок ветчины. Преследователь рассматривает это блюдо с нескрываемой завистью.
– Хочешь кусочек? – предлагаю я.
– Это ж страшная отрава, она тебе все сосуды закупорит!
– Все мы однажды подохнем.
– Ага. Только куда ты отправишься на следующий день после этого, профессор?
Он откусывает кусочек от своего тоста. На пластиковое покрытие стола сыпется целый дождь крошек.
– А что ты здесь вообще делаешь? – спрашиваю я. – Если просто следишь за мной, продолжай следить.
– Я приехал сюда, чтобы убедить тебя в том, что ситуация сложилась очень серьезная. Потому что не уверен, что ты осознал это до конца.
– Уже осознал.
– Неужели? Тогда скажи мне вот что. Зачем ты сюда приехал?
– Тебя это не касается.
– Это личное дело, я понимаю. Мой наниматель видел пару людей в подобных ситуациях. Людей, перед которыми была открытая дверь. Такая дверь, которую следует закрыть. Или бежать от нее куда подальше. По большей части они так и поступали. Но иногда некоторые люди почему-то решают, что могут пройти прямо сквозь эту дверь, осмотреться там и на пути обратно сцапать что-нибудь на память в качестве сувенира, как из магазина подарков. Но это никогда не кончается добром.
– Погоди-ка, – говорю я, измеряя глазами расстояние между нами и прикидывая, удастся ли мне со своего места дотянуться до ворота его рубашки. – Тебе известно, кто ее держит?
– Вот видишь? В этом-то все и дело! Ты гонишься за чем-то, за чем тебе вовсе не следует гоняться.
– Это совет твоего нанимателя?
– Нет, это мой совет. Мой наниматель заинтересован только в том, чтобы заполучить то, что находится у тебя, и, если это возможно, узнать то, что тебе известно.
– Стало быть, эта забота обо мне, которую ты демонстрируешь, она исходит только от тебя самого?
– Я сделаю то, за что мне заплатили, профессор. Я, черт побери, готов сделать все, что угодно! Но, как я уже говорил, я просто исполнитель, мальчик-посыльный из «Астории».
Он берет со стола еще один ломтик тоста, но на этот раз явно не испытывает желания его съесть.
– Давай попробуем еще раз, Дэвид, – говорит он. – Что привело тебя в Линтон?
– Открытие охотничьего сезона.
– Ты охотишься за своей дочерью. За Тэсс.
– Ты знаешь, где она находится?
– По правде говоря, мне нежелательно это знать.
– Тогда что ты вообще знаешь?
– Что она пропала. Что ты считаешь, будто бы можешь это исправить. Ты не первый, это вовсе не неслыханная ситуация – с точки зрения моего нанимателя. Хотя следует признать, что тебя рассматривают как несколько особый случай.
– По причине наличия документа.
– По той причине, что тот, у кого, по твоему мнению, оказалась сейчас твоя дочь, заинтересован в тебе самом. Именно потому ты и обладаешь этим документом – вот что самое главное.
– Ты хочешь сказать, что мне на роду написано обладать им?
– А ты, что ли, решил, что причина в том, что ты такой умный?
Официантка останавливается рядом, чтобы подлить кофе в наши чашки. Это занимает у нее на пару секунд больше времени, чем должно бы. И она успевает хорошенько меня рассмотреть. Не наемника, который сидит за моим столом, а внезапно вспотевшего, дрожащего как осенний лист меня.
– У нас с тобой, возможно, разные цели, – снова начинает Преследователь, как только официантка уходит. – И тем не менее если ты забудешь об этом, если простишь некоторые предпринятые нами меры, то окажется, что мы оба на той стороне, которая стремится к добрым целям. Вот так, Дэвид.
