Вообще-то, я все это практически не смотрю. И не слушаю. Но что-то притягивает меня ближе к экрану.
Мне требуется некоторое время, чтобы расшевелить себя, с полным вниманием отнестись к тому, что я вижу и слышу. Нет, мое внимание привлекает вовсе не какое-то новостное сообщение или чье-то знакомое имя. Это цифры. Серии цифр, мелькающие в нижней части экрана. Каждой цифре предшествует название города. Это индексы на момент закрытия бирж 27 апреля.
Нью-Йорк Сток Эксчейндж 12595.37… Токио Сток Эксчейндж 9963.14… Биржа Торонто 13892.57… ДАКС 5405.53 … Лондон Сток Эксчейндж 5906.43…
Нью-Йорк. Токио. Торонто. Франкфурт. Лондон.
Мир будет отмечен пришествием наших множеств.
И вот, пожалуйста, он отмечен.
Но что все это значит? Доказательство. Доказательство того, что обещал мне связанный мужчина в кресле. В тот момент голос, который желал, чтобы его считали коллективом, множеством демонов, не ответил, что именно мне докажут эти цифры. Это выяснится, когда придет время. И оно пришло. Теперь. Сейчас. Совершенно правильно предсказанные биржевые индексы доказывают, что голос был прав, что он предсказал серию событий с учетом вполне приемлемой поправки на совпадения или случайный обман – а этого мужчина в кресле в Венеции, будь он в здравом уме или наоборот, сделать никак не мог. Это как пройти один из испытательных тестов брата Гуаццо. Тот, что позволяет установить, что данный голос нечеловеческий.
Что он реален.
И я вскакиваю. Швыряю пивную банку в корзину для мусора, откуда она пытается выпрыгнуть, разбрызгивая клочья пены. Хожу взад-вперед, от ванной, где я быстро мою руки, к окну, где пялюсь, прищурившись, на небо над магистралью.
Безымянное дало мне свое обещание.
«Когда ты увидишь наши множества, времени у тебя останется только до луны».
Луна сама по себе – не указание конкретного времени. Но у нее имеется свой ритм движения, и это способ измерения времени. Начало цикла – новолуние, когда вся ее поверхность не освещена. Это время, когда мир приближается к погружению в полную тьму. Именно поэтому луна играет столь значительную роль в ведовском фольклоре: это инструмент, одинаково пригодный и для библейских прорицателей, и для египетских магов. И для демонов тоже. Это способ, помимо всего прочего, предсказать человеку смерть. Я припоминаю конкретный метод подобного предсказания – моравские евреи совмещали молодой месяц с развилкой ветвей дерева, после чего там должно было появиться лицо возлюбленного или возлюбленной. Если листья с этого дерева опадали, человек, чьей судьбой интересовался гадающий, был обречен на гибель.
Стало быть, следующее новолуние должно стать для меня самым мрачным часом. Часом, когда Тэсс уйдет от меня в недосягаемость, и уйдет навсегда.
«Ребенок будет мой».
Я хватаю телефон и нахожу сайт, показывающий лунный календарь для всего мира. Определяю время следующего новолуния. Дважды читаю результат. Потом еще раз, медленно. Дата – точный час с минутами и секундами – накрепко врубается мне в память.
Если я не успею найти Тэсс до этого момента, моя дочь умрет в 6 часов 51 минуту и 48 секунд вечером 3 мая.
Через шесть дней.
