Книга не всегда отвечает, но никогда не врет, это знает каждый Качальщик. Книга не врет, в отличие от всех прочих документов на планете и в отличие от старой Книги погибшего бога. Прежние святые письмена обманывали, они обещали совсем не такой конец… А новая пишется не раз и навсегда, ежедневно. И впредь…
Качальщики получили от матушки-земли силу, невиданную силу, забытую со времен былинных богатырей. Подобной мощью одаривала русская земля сынов и дочерей своих лишь в периоды лихолетья, когда нуждалась остро в защитниках. Пока не сгинуло племя Хранителей, пока нуждается русская земля в обороне от затаившейся фабричной химии, будут скрипеть перья, будут усердно склоняться головы писцов, будут бормотать свои видения пришлые старцы, страшно закатывая глаза…
Именно так, слегка пугая девушек-помощниц, вел себя отшельник Валдис, один из мудрейших Хранителей памяти. Щуплый, маленький, он прилетел на змее три дня назад и уютно устроился на мягких шкурах, у натопленной печи. Нынче он лежал на широкой лавке, в чистом белом платье, периодически макал усы в хмельной травяной чай и гневно бормотал, вздрагивая кадыком. Его многочисленные седые косички подметали дощатый пол; звякали амулеты на запястьях, рокотал воздух в перебитом, по молодости, носу.
Напротив старца, раскуривая длинную трубку, щурилась на огонь Мама — остролицая хмурая женщина с повадками рыси. Две девушки и служка, из клейменых шептунов, почтительно держались педаль. Хранительница Книги слушала Валдиса вполуха, она знала, что помощницы исправно сделают свою работу, а разбираться в пророчествах придется позже. Поскольку перебивать гостя не положено, а книга не терпит вопросов…
Валдис утомился и задремал. Остролицая суровая женщина перевернула хрусткую страницу и на чистом листе вывела: «…Собрав войска российского достойное число, в шестьдесят тысяч штыков пешими, а также пятнадцать тысяч сабель, выставил Кузнец кордоны промеж Каспия и Черного, в предгорьях южных. Кинул клич по всему Братству Креста, собрал союз правителей иноземных, а сам с малым флотом достиг тайной бухты, где скрывали янычары древние корабли, с огненными грибами на борту…»
Анна Третья подержала перо над бумагой, но так и не поставила точку. Книга не закончилась. Книга не заканчивалась никогда. Хранительница ждала гостей, прирученным нервным умом она заранее угадывала, что верные братья мчатся сквозь буран с дурными вестями. Сегодняшние гости несли тяжкие вопросы, на которые Книга ответить пока не могла…
«…И снарядил флот военный, из древних кораблей составленный, и грязью покрыв воздух и воду, обошел континент европейский… Имел на борту, в клетях железных, змеев летучих, китайскими братьями пожалованных, для победы над воинством Карамаз-паши и аравийским Халифатом…»
Старик на лавке встрепенулся, втянул ноздрями смолистую жару избы.
— Чаю, Валдис? — Анна почтительно подвинула пиалу с вареньем.
— Исмаил с незнакомым отроком скачут… — Валдис приложился к горячему напитку. — Волки их устали, лапы сбили по насту…
— Недобрые вести слышишь, Хранитель?
— Нет, Мама. Недобрых вестей не бывает, сама знаешь. Каждая весть — как зеркальце: как взглянешь — так и отразится. Зато мысли недобрые коптят небо над Россией, черно небо от гнуса…
Анна Третья невольно поежилась. Пустынники порой не желали изъясняться внятно. Однако именно они предрекли России бурю последних пятнадцати лет. Отшельники предсказали пробуждение Кузнеца в древней машине, которую сам он называл «капсулой анабиоза». И чем это закончилось? Разве стало безопаснее жить в лесах? Кому польза оттого, что освобожденное, смазанное, смердящее оружие прошлых веков вновь царапает матушку-землю?..
«…Собирались трижды в лето и осень сорок второго года Хранители памяти и Хранители меток, во имя равновесия молили духов ниспослать верное решение. Однако чистыми легли страницы Книги, и не сумели в эту осень решить, следует Качальщикам русским поддержать президента Кузнеца в тяжелой войне или предоставить на волю высших духов…»
Визгливая поземка шваркнула в обледеневшие окошки, проскользнула в избу вместе с вошедшими, закутанными до бровей, мужчинами, рванула огоньки свечей. За притолокой заворковали почтовые голубицы, в корзине заволновались, раздулись под сквозняком спавшие прозрачные жабы, доставленные из ракетных могильников Северодвинска и назначенные заменять свечи в случаях крайних. Гости в прихожей стряхивали с сапог снег, девушки принимали у них шубы. За окошком конюх подхватил под уздцы черных разогретых жеребцов, повел отшагать по узкой протоптанной тропке. Белоголовые ушастые волки из личной охраны караванщиков забирались нижним лазом в специально для них отведенный сарайчик, граничащий с горячими печными кирпичами.
