"И эта женщина породила моего милого Франциску?"
– Эта нечестивая ведьма должна умереть. Она свободно практиковала среди нас свои темные силы.
Собравшиеся закивали.
"Уму непостижимо. Я практиковала свои возможности, благодаря которым лечила больных и заживляла инфицированные раны", – подумала Изабель, качая в неверии головой. Посмотрим, поможет ли она этим предателям, когда в следующий раз они постучат в ее дверь посреди ночи.
– Она насылает заклятия на наших молодых мужчин, заставляя выполнять ее грешные, развратные указания.
Изабель выгнула брови.
"Забавно, но именно твой сын, опоив алкоголем, задрал мои юбки и совершил непристойность. Да, я наслаждалась, но ни разу не принуждала его".
– Церковь гласит, что нельзя оставлять живой ведьму. Так что, во имя Господа и всего святого, я говорю, что ведьма должна умереть! – Луиса кричала, брызгая слюной от накала страстей, а последние слова она обратила в конец толпы. Изабель проследила за ее взглядом и улыбнулась. Пришел Франциску.
"Я знала, что он придет на выручку. Выкуси никчемная, старая карга".
Высокий, смуглый и невероятно красивый, он выглядел каким-то сказочным принцем, о которых рассказывала ее бабушка. Настоящий герой, пришедший спасти барышню от злой ведьмы.
Ну, в сложившейся в ситуации он пришел спасти ведьму от злой почти свекрови. Франциску пробрался сквозь толпу и остановился напротив своей матери и столба, к которому была привязана Изабель.
Он на мгновение метнул взгляд темных глаз на Изабель и по ее спине пробежала нервная дрожь. Девушка не увидела в его взгляде ни злости на ситуацию, ни страха, что его возлюбленная так близка к смерти. В его глазах она увидела правду, и весьма неприятную.
"Меня сожгут, а он ни черта не предпримет для моего спасения".
От неверия Изабель позабыла о жадно наблюдающей толпе.
– Франциску, скажи своей матери, что я не околдовывала тебя. Скажи, что мы любим друг друга. – Она не хотела умолять, но не могла заставить себя поверить, что холодный мужчина перед ней – это тот же любовник, который давал такие лестные обещания.
Он не ответил, и, обрадованная этим молчанием мать Франциску повернулась к Изабель с триумфом на лице.
– Ты умрешь за свои грехи, ведьма. – В ее руку кто-то всунул горящий факел, который она на мгновение высоко подняла. – Brujerнa! – прокричала она. – Гори, нечестивая тварь.
– Затем опустила факел и сухие ветки со свистом разгорелись.
Когда безысходность ситуации вернула Изабель в реальность, она запаниковала. Слишком поздно ведьма начала выдергивать руки из веревки, которой была связана, и та не поддавалась. Чертов Педро со своим мастерством завязывания узлов. Треск пламени нарастал, и оно вспыхнуло сильнее, когда Альваро подлил в него эля.
Но хуже вида распространения огня стал поднимающийся черный дым и затопивший жар. От дыма, попавшего в легкие, Изабель закашлялась, ее глаза слезились.
По лицу катился пот, а Изабель старалась освободиться из пут. Простые заклинания и заговоры исцеления бессильны против веревок и огня.
Она обвела обезумевшим взглядом толпу, ожидая, что кто-нибудь выйдет вперед и поднимет крик, придет на помощь, но собравшиеся просто наблюдали, как пламя разгорается все больше: кто-то с нездоровым интересом, кто-то с больной радостью.
Она посмотрела на Франциску и в этот раз он не отвернулся. Взглядом Изабель молила о спасении. О заверении, что все будет хорошо. Ждала хоть что-нибудь от мужчины, который заявлял, что сделает все ради нее. Горы свернет. Плюнет на желания своей семьи. Сделает все для своей возлюбленной.
Ложь. Все это было ложью, и теперь, когда Франциску стоял вот так вот, не дрогнув, а языки пламени уже подобрались к подолу юбки его возлюбленной, поджаривая пальцы ног, она это осознала. Наблюдая, как Изабель горит, он не выказал и намека на раскаяние.
Ее окутала ярость, жарче огня, касающегося тела.
– Ублюдок, – выплюнула Изабель. – Ты использовал меня, предал, как трус. Жду не дождусь встречи с тобой в Аду. Я встречусь с каждым из вас в Гиене огненной. – Закрыв глаза, она начала напевать темную молитву, которой никогда не рассчитывала воспользоваться.
