Крики со стороны дуэли гигантов вернули внимание Адрамалика к ней.
Молох целиком сосредоточился на схватке. А вот внимание Валефара, очевидно, на миг отвлекли события в городке, и крюки пропороли одно из крыльев архидемона, сломав кость и разорвав перепонку. Валефар упал на колено, лохмотья его крыла метнулись по земле. Однако и из этого положения он неожиданно пробил защиту бога и вонзил меч ему в правое плечо. Оба отпрянули друг от друга с искаженными болью лицами.
Вскочив на ноги, Валефар продолжил натиск и, видя, что Молох больше не может управляться правым крюком, сосредоточился на этой слабой стороне противника.
Адрамалик краем глаза заметил, что легионеры Диса больше не следят за этим поединком, еще мгновение назад столь для них важным. Теперь под вопросом оказалось их собственное существование: первая волна душ атаковала фланги арьергарда. Магистр остро ощутил напряжение в той стороне, однако не мог отвести взгляда от разворачивавшегося поединка. Чудесный и ужасный меч Валефара все чаще и чаще достигал цели, каждый стон Молоха говорил о его уходящей силе. Адрамалик следил за схваткой с мрачным удовлетворением: она развивалась именно так, как он предполагал.
* * *
А в это время, пробившись сквозь темные облака, Элигор и его гвардейцы пикировали на помощь Саргатану и генералам штаба, защищавшимся от ударных частей Фарайи. Внезапное их появление расстроило боевой порядок ударного отряда и отвлекло его внимание. Барона Элигор не видел, потому он быстро перелетал от одного солдата к другому, пронзая толстую броню там, где мог. Конечно, Саргатан был прав: гвардия Элигора была малоэффективна против таких солдат. Гвардейцы могли лишь чуть замедлить их движение, нанести небольшой урон, чуть облегчить дальнейшую работу лорда.
Саргатан и другие архидемоны представляли собой грозную боевую силу. Латники валились наземь один за другим. И все же не так быстро, как ожидал капитан. Он видел, как вспыхивают яркие фонтаны искр, — это меч Лукифтиас рассекал еще одного из элитных воинов барона. Но и их топоры слишком уж часто достигали цели — к ужасу своему, Элигор увидел, как упал рассеченный пополам Бифронс.
Элигор не переставал подбадривать своих бойцов, сам то и дело бросался вниз с копьем и наконец осознал, что общие усилия генералов и лордов Саргатана, с одной стороны, и его летунов — с другой — точнее, с других, сзади и сверху, — приносят желанный результат. Латники Фарайи, видя, как один за другим падают их товарищи, и теряя прежнее упорство, заколебались, начали жаться вбок и назад, стремясь уже выйти из боя. Элигор заметил наконец и барона — тот отмахивался от троих вившихся над ним летунов. Капитан посмотрел на этого стройного воина, столь искусного в бою, столь уверенного, и возненавидел его больше, чем еще недавно мог себе представить. Не переставая размахивать мечом, Фарайи выкинул глиф — сигнал к отходу.
Элигор метнулся вверх и увидел, что души Ганнибала уже врезались в легионы Диса с тыла, там закипел ожесточенный бой. Но куда девался Валефар?
* * *
Молох слабел. Это понял бы кто угодно, и этого не мог не понять такой опытный мастер пыточных дел, как Адрамалик. Придзархим все еще отбивался оставшимся крюком, но точность, стремительность движений у него пропала. Валефар, тоже раненый, не спешил прикончить противника, он тщательно, заботясь о своей безопасности, выбирал цель и наносил очередной удар. Из каждой новой раны ударял фонтан черной крови, сила Молоха убывала, он все чаще спотыкался. Похоже, полубог уже сомневался, что выйдет из этой схватки живым.
Магистр почувствовал, что потоки движения вокруг него меняются. Силы Диса скапливались теперь за его спиной, вокруг оказалось вдруг много воинов, отходивших от передовой линии. Солдаты Фарайи и сам барон отступали перед вихрем разрушения, поднимавшимся от Саргатана и его генералов. Все громче становился шум атаки душ в тылу, и Адрамалик подумал, что сейчас — самое время уходить и ему.
Валефар снова взмахнул мечом, и снова раздался рык Молоха. Его уже и так изувеченная правая рука упала на землю. Из раны обильно побежала кровь — черная и густая, она застывала на плоти земли. Движения придзархима стали еще более неуверенными.
