У предмостья росла груда брошенного оружия, и вдруг стало ясно: отношения между демонами и душами прежние! Здесь, у моста, вместо товарищей по оружию снова оказались угнетатели и угнетенные, хищники и жертвы.
Маго как будто все еще не мог поверить в происходящее. Он не принимал превращения душ, возвращения прежних адских порядков, нарушения обещаний. Ганнибал же знал теперь точно: если его разум пришел к каким-то решениям, то пути назад нет. И теперь он удивлялся, как то, что изначально казалось предательством, теперь обернулось величайшей из возможностей. Левое плечо пронзила острая боль. Отрастающая рука давала о себе знать. Не отрывая взгляда от поднимавшегося моста, он сунул правую руку под плащ и принялся растирать больное место.
* * *
Еле слышный за шумом ветра крик оторвал Элигора от попыток разглядеть поле боя. Стоя по пояс в обильно кровоточащей дыре купола, его демоны сообщали, что почти пробились сквозь плотную, воющую на разные голоса кладку из душ. Капитан полетел к ним, и его радость смешивалась с чувством страха: когда они проникнут в купол, замысел Саргатана исполнится, и они или навеки потеряют его, или увидят его бесславную гибель. Ни та ни другая перспектива Элигора не устраивала.
Он взлетел с отборной штурмовой командой, и тут очередной удар молота пробил купол. Сильные руки начали осторожно вынимать тяжелые, вырывавшиеся кирпичи — ни в коем случае нельзя было позволить им свалиться вниз. За спинами работавших демонов к дыре обратились сотни копий — в ожидании чего угодно. Но внизу был только сумрак, и даже на сильном ветру чувствовался запах внутренностей здания, тяжелый смрад разложения. Элигор скривился.
Капитан послал Саргатану глиф-доклад, и архидемон тут же возник рядом. Сложив белые крылья, он вгляделся в просвет и принялся сам вытаскивать кирпичи по краям дыры. Через час проем расширили настолько, чтобы в него могли проникнуть одновременно трое демонов — вполне достаточно для атаки.
Элигор отвел взгляд от дыры и встретился глазами с Саргатаном. И оба промолчали, вновь почувствовав давнюю связь наставника и ученика, связь старых друзей. Поскольку ветер усилился, слов различить было нельзя, но, когда Элигор увидел, что Саргатан обнажил сбереженный для него Валефаром меч и шевельнул губами, капитан понял, что прозвучала лишь одна фраза: «Небо ждет!»
Архидемон поднял руку, послал в небо глиф, и воины Элигора и Барбатоса, взлетев, выстроились колонной по трое за его спиной. Без дальнейших слов архидемон нырнул вниз, и Элигор последовал за ним.
Проникнув внутрь и падая, они сразу начали рассекать свисающие с губчатого потолка, мешающие пролетать кожи и своими телами расчищали путь для летунов позади. Кожи изгибались, сворачивались, волнуясь то ли от страха, то ли от предчувствия битвы внизу. Всякий раз, перерезая очередное крепление, на котором они висели, Элигор слышал крик. Потом они начали падать — целыми дюжинами, но все же не так быстро, как демоны, и, когда Саргатан внизу сбросил их с плеч, его синий меч был обращен к трону.
А солдаты Вельзевула уже раздирали в клочья проход-сфинктер — они рвались в зал.
Элигор стиснул губы: конечно же, проникновение через купол не осталось незамеченным. И теперь против них должны были выступить не только янычары Замка, но и алые рыцари Адрамалика. Он узнал многих из них, он уже встречался с ними в бою и понимал, насколько они опасны. И теперь на краткий миг усомнился: смогут ли силы Саргатана справиться с яростью белопламенных ятаганов?
Саргатан задержался возле трона, но, что он там заметил, Элигор не понял, потому что во главе своих гвардейцев ринулся на янычар и легионеров.
Некоторые от этого напора даже рухнули на колени, ряды противника смешались. Защищенные глифами рыцари, однако, в большинстве своем устояли и начали кричать на янычар, побуждая их к выполнению боевого долга.
Одна из их групп заслоняла кого-то или что-то, и, когда они вдруг расступились, Элигор с отвращением увидел барона Фарайи. Бывшего барона.
Тот же черный клинок, та же черная броня. Но тело его было теперь пробуравлено в тысяче мест, словно внутри оболочки ничего не осталось. И из него массами вылезали и ползали мелкие черви Пустошей. Капитан чуть не отвернулся. Фарайи повернул разлохмаченную дырявую голову, сверкнул единственным невыеденным глазом и поднял навстречу летящим демонам меч.
