В контексте нашей темы отдельный интерес представляет эпопея с захватом студентами женских общежитий, послужившая прологом к майским событиям. Даниель Кон-Бендит, один из тогдашних лидеров молодежного восстания, излагает ее следующим образом. «Наряду с идеологическим прорывом развивалось мощное наступление на монашеские университетские установления и, в особенности, на ханжеское вмешательство в личную жизнь студентов, проживающих в университетских общежитиях. Фактически эта борьба была лишь началом генерального наступления на университетские порядки. В 1967 г. происходили постоянные стычки между администрацией и группой студентов, полных решимости обнажить репрессивную структуру того, что скрывалось под именем университета, но в действительности было топким болотом интеллектуального разложения. Вначале студенты пригласили экспертов по планированию семьи и с их помощью, опираясь на политические, социальные и революционные теории Вильгельма Райха, начали в университетском городке кампанию сексуального просвещения. Ее кульминацией стали силовые захваты студентами-мужчинами женских общежитий, в результате чего многие мелочные ограничения, ограждавшие эти бастионы французской чистоты и непорочности, были сняты… Ограничительные правила, принятые в общежитиях, были отменены 5 декабря в Клермон-Ферране, 21 декабря в Нанте и 14 февраля 1968 года в университетах других городов».[16]
Рассказ другого участника событий не столь красочен. «Де Голль построил много технических университетов, так как хотел создать новую технократическую Францию. В университете Нантера все и началось. Были общежития женские и мужские, и женщинам не разрешалось ходить в мужские, а мужчинам – в женские. В январе – феврале среди студентов началось движение против этих ограничений, но оно пошло дальше и превратилось в движение за права студентов, за право на свободное самовыражение, за то чтобы студенты имели больше власти. Нантер стал основным центром студенческого движения».[17]
Анализ майских событий 1968 г. выходит за пределы данной работы. Мы отметим лишь одно, принципиально важное с точки зрения нашей темы обстоятельство. Главным действующим лицом «парижского восстания» было поколение бэби-бума – те, кто появился на свет в годы послевоенного всплеска рождаемости. Это поколение громогласно заявило о своем презрении едва ли не ко всем «правилам игры», которых придерживались старшие, и потребовало перемен. Сфера сексуальных отношений не была исключением. «Революционные» захваты общежитий были вполне очевидным сигналом: молодежь не желала больше мириться с контролем сексуального поведения со стороны кого бы то ни было, и в первую очередь государства. Поколение бэби-бума демонстрировало совсем иную модель поведения, чем их предшественники. Предыдущие поколения искали пути, чтобы обойти государственные запреты, но не ставили под сомнение их легитимность. «Бэби-бумеры» требовали отмены самих запретов.
Отметим еще одно немаловажное обстоятельство. Хотя настенные лозунги эпохи «майской революции» убеждали в том, что «нельзя влюбиться в рост промышленного производства», общество в целом отнюдь не теряло чувство реальности. В мае 1968 г. призывы к переустройству экономической системы слышались повсеместно, обитатели Латинского квартала сбрасывали на головы служителей правопорядка цветочные горшки, случались поджоги, множество людей получили травмы, но голода, террора, эпидемий – всех тех бедствий, которыми так часто сопровождаются революции, – не было.
Социальные потрясения второй половины 1960-х гг. лишь слегка коснулись показателей смертности и продолжительности жизни. Во Франции в эти годы наблюдалось прекращение роста продолжительности жизни (табл. 1.4), имел место рост смертности от внешних причин; близкие тенденции наблюдались и в ФРГ, однако начиная с 70-х гг. увеличение продолжительности жизни возобновилось.
Таблица 1.4. Динамика продолжительности жизни во Франции в 1950–2006 гг.
Источники: Shkolnikov V., Mesle F., Vallin J. La crise sanitaire en Russie // Population. 1995. № 4–5. Pp. 967–968; World Population Data Sheet 2006. P. 9