– Сам нальешь, – сказала она. – Между прочим, я никогда не была тебе женой, и тебе об этом прекрасно известно. Порядочный человек первым делом отвел бы девицу в церковь. А мы друг другу никаких клятв не давали, и священник нас не благословил. И свадьбы у нас никакой не было: ни музыки, ни угощения. Ты просто взял меня и увез. Удивляюсь, и как только ты спокойно спишь по ночам?
– Да уж, толстуха ты была что надо, – отозвался Джуд. – А стала еще толще. И половины хватит, чтобы целый корабль нагрузить. А свадьбу играть ты сама не захотела. Так что уймись, старая бестия, нечего на меня все валить. Я все сделал, чтобы тебе хорошо жилось. Выпей вон лучше.
Пруди взяла наполовину опустошенную бутылку.
– Моей матушке-старушке это бы не понравилось, – заявила она. – Хорошо, что она померла, не дожила до такого позора. Одну меня только бедняжка и вырастила. Единственную доченьку. А было-то нас всего двенадцать человек. Уж столько лет прошло, а все равно тяжко вспоминать.
– Одна из дюжины – это даже неплохо. – Джуд еще разок толкнул хлыстом люльку. – В мире и так слишком много людей, а некоторых следовало бы утопить. Я бы издал такой закон, кабы меня сделали главным министром, чему не бывать, и очень жаль, потому как мало у кого есть такая светлая голова на плечах, как у Джуда Пэйнтера. Хотя завистники думают иначе, но скоро жизнь хорошенько их тряхнет, потому что Джуд Пэйнтер встанет и скажет этим пьянчугам, что их зависть больше не помешает его признанию, которого он заслуживает не меньше любого другого умного человека… На чем я остановился?
– На том, что поубивал бы моих братьев и сестер, – напомнила Пруди.
– Ну да. Один ребенок из двенадцати. По мне, так это в самый раз. Нечего плодиться, как всякие Мартины, Вайгусы и Дэниэлы. Я бы их всех в бочке утопил, как котят.
Большой нос Пруди начал наливаться кровью.
– Я не потерплю таких разговоров в этом доме, – возмущенно заявила она.
– Нечего командовать, не у себя на кухне, так что прикуси язык, старая корова.
– Сам прикуси, – огрызнулась Пруди. – Старый мерзкий пьяница. Тупица немытый. Бражка прокисшая. Передай мне бутылку. В этой уже ни капли не осталось.
А Джинни, ожидавшая в кухне, что Пруди накажет Джуда, все прислушивалась, когда же начнутся грохот и вопли. Но в гостиной было тихо, и она занялась своими делами. Кейт, ее младшенькая, подросла и стала повсюду совать свои маленькие пальчики, поэтому Джинни теперь не брала девочку на работу, а оставляла под присмотром матери вместе с двумя братьями и младшими детишками миссис Заки. Так что в кухне Джинни была совсем одна.
Покончив с работой, она призадумалась, чем бы еще заняться. Может, окна помыть? Джинни взяла ведро и собралась было пойти к водокачке, но тут увидела, как через поле со стороны Меллина бежит Бенджи Росс, ее старший сын.
Она сразу поняла, в чем дело. Заки обещал, что даст ей знать, чем закончилось нынешнее собрание.
Джинни пошла навстречу, по пути вытирая о передник руки. Бенджи было уже три с половиной года, он был довольно крупным мальчиком для своего возраста. Нападение Клеммоу никак на нем не отразилось, только белый шрам на щеке остался. Джинни встретила сына на краю сада, возле первой яблони.
– Ну, малыш, что сказал дедушка?
Бенджи посмотрел на нее ясными глазами:
– Деда сказал, что шахту закроют через месяц.
Джинни перестала вытирать руки:
– Как? Совсем?
– Ага. Деда сказал, всю закроют. Мам, можно мне яблоко?
Джинни не ожидала, что все будет настолько плохо. Она думала, что хотя бы половину шахты, ту, где богатые жилы, оставят. Если Грамблер закроют – тогда конец всему. Только у немногих хватит сбережений, чтобы протянуть зиму, остальным придется искать работу или голодать. Но другой работы в округе не найдешь, ну, если только вдруг, может, кому-то повезет устроиться на Уил-Лежер. Можно, конечно, попытать счастья на свинцовых рудниках в Уэльсе или на угольных шахтах Мидлендса. Но тогда рудокопам придется оставить свои семьи, а значит, порушатся многие жизни.
И теперь у Джима, когда он выйдет из тюрьмы, не будет выбора. Ему еще повезет, если его возьмут на ферму. Вся жизнь Джинни прошла в тени Грамблера. Не то чтобы рудник был особо процветающим. Разумеется, случалось всякое: были взлеты и падения. Но Джинни никогда не слышала, чтобы шахту закрывали. Она не знала, как давно ее открыли, но это точно произошло еще задолго до рождения ее матери. До Грамблера в этих краях и деревень-то не было. Построили шахту, появились и деревни. Грамблер был центром всего, он давал людям работу, устанавливал свои обычаи. Как же теперь без него?
