Хасан стукнул меня по плечу.
— Нет, Хасан, я не буду, передай Качку, меня накрыло уже. В голову и так начинают лезть какие-то дурацкие мысли.
За стеной послышался лязг гусениц и гул дизеля, это подъезжал тягач. Ну, слава богу, подумал я, сейчас закопаем это мясо, и побыстрее отсюда свалить, ко всем чертям.
Урал с Сапогом принесли девчонку и собирались бросить в общую кучу.
— Урал, положите ее с детьми, ей лет шестнадцать от силы, дите еще.
— А какая разница? — спросил Урал.
— А тебе какая?
— Да в общем никакой, — и они с Сапогом потащили ее дальше.
На Сапога жалко было смотреть, на лице его была маска перепуганного шизофреника, который вот-вот расплачется.
Я встал и пошел к воротам, ХБшка, стояла колом от пота, солнце палило во всю силу, а лицо обдувал горячий ветер. Сушняк давил со страшной силой, я отцепил флягу с водой и глотнул, запрокинув голову, перед глазами открылась бездонная голубизна неба, и не было видно ни одной тучки, только сплошная бескрайняя голубизна, и палящий фонарь под названием солнце.
Вдруг со стороны гор появилась вертушка, а за ней еще одна, обе были с красными крестами. Интересно, откуда это они? С нашего полка вроде нигде не воюют, соседний полк тоже никуда не выезжал. Неужели разведроту накрыли где-то?
Подойдя к воротам, я увидел там ротного, который что-то показывал водиле с тягача.
— Что, не влазит в ворота? — спросил я ротного.
— А, это ты Бережной? Да, подкрылками цепляет.
— Ну так пусть протаранит одну сторону, лопата у него вон какая, можно горы таранить.
— Да, наверное, придется так и сделать.
— Что за санитарные вертушки мелькают, товарищ старший лейтенант? — спросил я ротного.
— Десантура в горах, сегодня утром их туда забросили.
— Достается, наверное, ребятам в голубых беретах?
— Да уж, несладко им сейчас. Нас наверно на блок поставят с той стороны гор. Если ДШБ духов из ущелья выбьет, нам придется их встречать внизу.
— Черт, там десантуру молотят, а мы тут говно хороним, — я сплюнул загустевшую как кисель слюну.
— И это тоже кому-то делать надо, и ни чего с этим не поделаешь, — ответил ротный.
К нам подошел водила с тягача, это был парнишка литовец, звали его Витаутас.
— Ну, что будем делать, командир? — спросил он.
— Таранить какую-нибудь из сторон, выбирай любую.
— Нет проблем, таранить, так таранить, — ответил спокойно Витаутас и пошел в тягач.
Мы отошли в сторону и приготовились наблюдать за тягачом.
— Как думаешь, с первого раза протаранит? — спросил ротный.
— Да запросто, — ответил я, и добавил, — тягач это тот же танк, только без башни.
Тягач развернулся, опустил лопату, отъехал назад метров сто, и с разгона шарахнул по краю стены. Поднялась пыль, посыпались глиняные кирпичи, и ворота стали на пару метров шире. Тягач въехал во двор кишлака и поехал к колодцу.
Я посмотрел на ротного и спросил:
— Товарищ старший лейтенант, а может, не будем жечь трупы? Закопаем их поглубже, и все, чего зря соляру палить, а то этот запах жареного мяса опять, я когда-нибудь сойду с ума от этого запаха.
— Ты думаешь, для меня это удовольствие? Я и так уже шашлыки до конца жизни жрать не смогу. Ладно, пойду скажу, чтоб не жгли. А замполиту надо доложить, что сожгли. Это же его идея, лично мне все это, как серпом по яйцам.
Ротный пошел к тягачу, а я побрел на свой БТР, там народу и так хватает и без меня управятся, я лучше с Туркменом посижу.
Запрыгнув в люк БТРа, я увидел там Хасана.
— Хасан, а ты чего здесь делаешь?
— Сижу вот, косяк забиваю. Жду, когда ты придешь, и мы курнем с тобой.
Туркмен вот, тоже захотел раскумариться.
— А как же виноград, а, Туркмен? Ты ж с виноградом хотел, — сказал я глядя на Туркмена.
— Да какой там виноград. Я ходил в кишлак и насмотрелся там винограда.
— А ты что, ходил к колодцу?
— Да, сидеть надоело, и решил сходить посмотреть.
— Ну и как тебе пейзаж?
— Уж лучше б я здесь сидел.
Хасан прикурил косяк и подсел к нам.
— Слушай, Хасан, как тебе лезет этот чарс? — спросил я Хасана.
— А тебе?
— Дак ты же постоянно рядом, и постоянно с косяком, куда ж тут денешься.
— А ты не кури, — сказал Хасан и передал косяк Туркмену.
— Я б не курил, да вот неохота смотреть трезвыми глазами на твою обдолбленную рожу.
