Устоявшиеся традиции музеев во всем мире гласят: «Смотри и не трогай руками». Можно читать названия картин, скульптур, макетов, приборов, коллекций бабочек, жуков, любоваться искусно сделанными чучелами птиц и животных. Такие музеи существуют и в США. Но музей естественной истории в Бостоне во многом отошел от старых канонов и не без пользы для его посетителей. Экспонаты часто меняются. Имеются передвижные стенды. На них не только можно смотреть, изучать на расстоянии, но их можно трогать руками, пускать в действие. Доступность экспонатов весьма завидная. В музее читаются лекции, и в первую очередь для школьников, по вопросам естествознания, физики и пр. При этом в качестве наглядных пособий помимо музейных экспонатов доставляются в здание музея некоторые живые животные, змеи, птицы, а не их чучела.
В некоторых библиотеках США появляются новые в подобных учреждениях предметы для общего пользования, например граммофонные пластинки, магнитофонные ленты, картины и кинофильмы. Популярность подобных библиотек быстро растет на базе отмирания прежних библиотечных традиций, имевших дело только с книгами, журналами и газетами. Без особого риска можно предсказать успешную будущность этим библиотекам.
Национальная библиотека в Нью-Йорке привлекла мое внимание прекрасным зданием, построенным в старом стиле. Захотелось заглянуть внутрь, особенно после рассказов, которые приходилось слышать от тех, кто пользовался услугами этого уважаемого учреждения или просто был с ним знаком.
С волнением я входил по парадной лестнице в здание библиотеки. Осмотрены были все основные залы. Любезный представитель администрации показал книгохранилище, рассказал о системе обслуживания читателей, о научно-исследовательской работе, проводимой сотрудниками библиотеки, о деловых связях со всеми известными библиотеками мира. Администратор сообщил, что нью-йоркская библиотека получает все образцы изданий из Советского Союза. Затем он попрощался со мной и моими спутниками, посоветовав самим воспользоваться услугами библиотеки, дабы на деле убедиться в справедливости его слов о четкости работы всех звеньев библиотеки.
Мы так и сделали. В русском отделе я был приятно поражен наличием двух моих книг по литейному производству, изданных в Советском Союзе в первые годы после войны. Затем мы заказали в читальном зале несколько книг. Усевшись на жесткий диван, мы смотрели на сигнальную доску, где то зажигались, то гасли огоньки, освещающие номера заказов. По словам того же администратора, любой заказ может быть выполнен в течение 15 минут. Примерно через семь минут засветился номер нашего заказа. Книги лежали на столе библиотекаря, сигнал автоматически погас, как только мы их взяли.
Мы уселись на жесткий стул за одним из мягко освещенных столов читального зала. Читателей было немного. За соседним столом, углубившись в чтение газеты «Новое русское слово», сидел старик, по своему обличию похожий на Моисея, скульптурно изображенного Микеланджело в Риме. Немного дальше занимался пожилой человек, снявший пиджак и что-то быстро писавший. Молодых людей было мало, еще меньше женщин. Кратко временное наблюдение не позволяет мне сделать какие либо обобщения, но у меня осталось прекрасное впечатление от постановки всего дела в этой библиотеке. Но читальный зал здесь намного беднее посетителями, чем наша знаменитая Библиотека им. В. И. Ленина, где всегда полно читателей, среди которых люди любых профессий и возрастов, много женщин.
Сила данного слова
Если не считать буржуазных политических деятелей и всего того, что непосредственно связано с политикой, то сила устного слова, данного деловым американцем вместо подписанной бумаги, и по сей день велика.
Если какой-либо представитель фирмы или любой другой деловой человек дал слово, этого вполне достаточно для полной надежности исполнения. Невыполнение обещания — редчайшее явление. Нарушение слова кем-либо из деловых людей влечет за собой исключение его из этой среды. Мне не пришлось столкнуться ни с одним случаем, когда бизнесмен не исполнил бы своего слова, если к этому не примешались какие-либо политические соображения чиновников госдепартамента, когда сам бизнесмен уже ничего сделать не может.
