— И что же вы собираетесь делать теперь, когда ваша работенка накрылась?
— Собираюсь на юг, раздобуду там себе одну из таких маленьких лачужек на берегу какой-нибудь речушки, где можно будет ловить рыбку. Лачужку вполне можно смастерить из гофрированного железа, и будет очень удобно. Не беспокойтесь обо мне. Я уж как-нибудь устроюсь.
— А вам не кажется, что Мошер Хигли при таких обстоятельствах мог бы позаботиться о ваших преклонных годах?
— Почему, черт подери, он обязан был это делать?
— Вы ведь заплатили ему годами верной службы. Так он мне платил за это жалованье, разве нет?
Я так думаю, что мы друг другу ничего не должны.
— И чем же вы сейчас занимаетесь там, в доме? — спросил Мейсон.
— Да просто живу на птичьих правах, жду, пока меня не вышвырнут. Подсчитываю в уме собственность, которая скоро будет продана, пока там крутится эта канцелярская волокита.
— А племянница со своим мужем не собираются жить в том доме?
— Да нет, черт подери. Им хорошо и там, где они живут.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Надин Фарр и о том, что произошло в тот день, когда умер Мошер Хигли, — сказал Мейсон.
— Я уже вам рассказывал.
— А как же получилось, что Надин Фарр жила там, при Мошере Хигли?
— Он сам послал за ней.
— Давайте-ка вернемся назад. Вы помните по деталям, что произошло в тот день, когда умер Мошер Хигли?
— Помню так, как будто это случилось минут пять назад.
— Вы тогда мыли окна?
— Да.
— У Хигли была сиделка?
— Их было две, одна работала днем, другая — ночью.
— Сиделки были опытные?
— Да нет. Обычные, с рабочим днем в двенадцать часов.
— А чем он болел?
— Всякие сердечные неприятности.
— У него много лишнего веса было, да?
— Не так уж и много. Он был тяжеловат, но лекарь разрешил ему есть очень мало. Я так прикидываю, он весил килограммов восемьдесят с небольшим, когда умер.
— А это было в субботу?
— Да, в субботу, в полдень. Мисс Надин, ну, вроде бы как отвечала за все по субботам, вела весь дом. В полдень она давала дневной сиделке немного передохнуть. Надин ужасно милая девушка.
— А не жила в доме с ним племянница?
— Миссис Ньюбэрн, да что вы! Ее нельзя было заставить околачиваться там: ведь могла найтись для нее работенка, а она этого не любила. Это бы ей, видишь ли, ручки запачкало. Она живет в оборудованной квартире, одна из таких штучек, где нажимают на кнопку, чтобы вымыть посуду, поворачивают ручку, чтобы воздух был свежий, лето там прохладное, а зима теплая.
— Это ведь денег требует? — спросил Мейсон.
— Да, требует. Я их не спрашивал, а они мне не рассказывали. Да мне бы и не узнать, сколько стоят такие вещички, потому что я никогда не приценивался ко всем этим техническим безделушкам. Они как-то не соответствуют моему представлению о красоте.
— Миссис Ньюбэрн и ее муж частенько навещали Мошера Хигли?
— Конечно. Они старались держаться к нему поближе. И всякий раз, когда они приходили, они все рыли и рыли для мисс Надин этакую поганую яму. То, как они обращались с этой девушкой, было преступлением. Я не знаю, как мисс Надин смогла все это время быть ласковой и терпеливой, но ей это удавалось.
— В тот день, когда умер Мошер Хигли, приходили ли они повидаться с ним?
— Миссис Ньюбэрн приходила… Так, подождите-ка минутку, да, они оба пришли и говорили с ним и…
— В котором часу это было?
— Я так думаю, что около одиннадцати. Потом Джексон Ньюбэрн сказал, что ему, мол, надо мчаться по какому-то делу, и он укатил в своей машине. Он должен был вернуться и забрать жену где-то к полудню, и он приехал.
— И как быстро после этого умер Хигли?
— Да довольно быстро. Мисс Надин готовила ему второй завтрак. Он был забавным мужиком: хотел иметь все дорогие штучки, которые иметь не мог, и немного мошенничал со своей диетой, чуть-чуть ухватит того-сего, потом еще чего-нибудь, сахарных заменителей много ел, считая, что они не причинят ему никакого вреда. А я не знаю, причинят или нет. А что до меня, так меня никогда не беспокоила прибавка в весе, так что я и не знаю об этом ничего. Ем все, что хочется, а сейчас, когда я стал старше, мне и не нужно много.
— Что же произошло дальше?
