— Вы считаете, что ей грозит опасность? — удивился шериф.
— Скажите, Элен, вы поможете мне в одном деле? — спросил Мейсон.
— Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?
— Понимаете, я хочу, чтобы вы сделали такое, что потребует большого нервного напряжения. Мне очень не хочется заставлять вас переживать все сначала, но это необходимо. Один момент нужно выяснить немедленно.
— Что именно? — спросила она.
— Мне кажется, я понял, почему был подменен попугай. И если я прав, то в деле есть нечто до того важное, что… Как вы считаете, мисс Монтейт, вы выдержите поездку до Санта-Дель-Барры? Я хочу, чтобы вы мне показали тот отель и номер, где остановились тогда с вашим мужем.
— Могу, конечно, только не пойму, зачем вам это надо?
Мейсон посмотрел на шерифа Барнеса и покачал головой.
— Я тут как-то высказался, что люди частенько попадают под гипнотическое влияние косвенных улик. Стоит человеку во что-то уверовать, и он все остальное интерпретирует в свете своей гипотезы. Опасная привычка. Боюсь, что я тоже оказался не безгрешным. Я был до того занят тем, что старался показать, где расставлены ловушки, что и сам угодил в одну из них, даже не заметив.
— Пока я ничего не понимаю, — вздохнул шериф Барнес. — Но задерживать мисс Монтейт я не собираюсь. А вот и надзирательница. Проверьте сохранность своих вещей, мисс Монтейт. Особенно, содержимое своей сумочки. Распишитесь на обороте конверта, если все в порядке.
Когда с формальностями закончили, в кабинет вошла Делла.
— Все готово, шеф, — сообщила она.
Мейсон пожал руку шерифу Барнесу.
— Возможно, я вам позвоню попозже, — сказал он. — Благодарю вас.
Мейсон взял под руку Деллу Стрит и Элен Монтейт и вывел их на теплый вечерний воздух. Они сели в машину и молча ехали по прямой, как стрела, дороге, пока перед ними не засверкали огни Санта-Дель-Барры. Только тут Мейсон обратился к Элен Монтейт:
— Расскажите, как проехать к гостинице, где вы тогда останавливались.
— Не подумайте, что это что-то потрясающее, — сказала она. — Недорогой отель и…
— Все понятно, — улыбнулся Мейсон. — Объясните только, куда надо ехать.
— Прямо по этой улице, потом я скажу, где повернуть.
Они проехали четыре квартала. Элен узнала приметное здание с башенкой на углу и велела сворачивать направо. Гостиница находилась у большой площади, через два квартала от поворота.
— Вы помните номер комнаты? — спросил Мейсон.
— Да, номер двадцать девять.
Мейсон обратился к Делле Стрит:
— Я хочу подняться в эту комнату, Делла. Узнай у портье, занята ли она. Если да, то кем.
Делла быстрым шагом направилась в вестибюль.
Мейсон запер машину, взял Элен Монтейт под руку и вошел вместе с ней в подъезд. Делла шла от конторки им навстречу, глаза у нее были круглые от изумления:
— Шеф, знаешь…
— Одну минутку, — предупредил он, сдвинув брови.
Они поднялись по скрипучим ступеням на второй этаж, прошли в конец длинного коридора, на полу которого вместо ковра была расстелена довольно потертая ковровая дорожка, совершенно не заглушавшая их шагов.
— Вот эта дверь, — сказала Элен Монтейт.
— Я знаю, — кивнул Мейсон. — Комната занята, да, Делла?
Она молча кивнула. По ее напряженному взгляду Мейсон понял, что именно ей хотелось сказать в ответ. Едва Мейсон постучал, как внутри послышались шаги, кто-то шел к двери. Мейсон повернулся к мисс Монтейт.
— Вы должны подготовиться к потрясению, мне не хотелось говорить заранее, я боялся допустить ошибку, но…
Дверь отворилась. На пороге стоял высокий человек, глядя на ник добрыми серыми глазами, привыкшими безбоязненно смотреть на жизнь. Элен Монтейт испуганно вскрикнула и отпрянула назад, натолкнувшись при этом на Мейсона, стоявшего за ней. Тот взял ее за плечи.
— Успокойтесь, все хорошо, — улыбнулся адвокат.
— Джордж! — прошептала она дрожащим голосом. — Джордж?!
Протянув вперед руки, она робко дотронулась до него, как будто боялась, что перед ней не человек из плоти и крови, а его дух, который тут же растает.
— Элен, дорогая, что ты, маленькая? — спросил мужчина. — Почему ты так странно смотришь на меня? Что случилось?
Она уже рыдала, уткнувшись ему в грудь, а он растерянно и ничего не понимая, гладил ее по голове и уговаривал, как маленького ребенка:
